Жорж Милославский. Угнетатель

Чуть ли не трон со спинкой, возвышающейся над его головой еще на пару голов. одет отец был в большущую шубу поверх ночной рубахи, а на голове болтался дурацкий ночной колпак с длинным кончиком. Мдя, классика средневекового европейского дурдома. Замок не прогреть, слишком большой он и камень слишком сильно выстывает за зиму, так что народ тупо утепляется по самое «не могу». Пару месяцев померзнуть всего, а потом опять тепло. Это я не предполагаю, это я/мы помним. Помним, что сейчас самый разгар зимы, а через месяц потеплеет, что в эту пору у крестьян самая расслабуха, а боевые действия не ведутся ввиду изнеженности местного населения. Какой простор для прогрессорства!

– Чего в ночи бродишь, да еще со свитой?

– Оголодал чего-то я, отец. Прямо как три дни не жравши.

– Так почти столько и выходит. Больше двух суток лежал пластом, потом попил воды и опять на полсуток заснул. Лекарь сказал, после такого или на поправку пойдешь, или в склепе место готовить.

– Это я знатно, получается, разболелся. Чего это меня так?

– Что, совсем ничего не помнишь?

– Совсем. Как отрезало. Тебя помню, мать, сестер, ну и так кое-что, а полжизни как в тумане.

– Полжизни – усмехнулся граф – не было еще у тебя полжизни, считай, только начинается твоя жизнь. И начинается она хреново.

Может, он ждал, что я начну возражать, но мне возразить было нечего. Меня вообще в это тело впихнули против моего желания. И даже точку в моем существовании как личности хренов Демиург самостоятельно ставить отказался. Скотина такая, мол сам выпилишься, раз решил не жить в новом теле. Пошутить изволили, их Игроково величество, русские не сдаются. А потом тварь такая будет говорить, что я вписался в очередной блудняк добровольно и по своему хотению, раз не спрыгнул с табуреточки с петелькой на шейке. Затянувшееся молчание прервал опять новообразовавшийся у меня отец:

– Молчишь, правильно молчишь. С одной стороны, вроде как и не виноват ты в своих бедах, а всё одно неладно вокруг тебя всё. Любой мог с коня упасть по той темени, да другой бы или встал и снова на коня вскочил, или сразу насмерть. А не вот это твоё подвешенное между жизнью и смертью состояние. Мачеха вся извелась, как за родного переживала, я волновался.

– Ну извини, не оправдал надежд.

– Это еще мягко сказано, не оправдал. А с магическим даром что у тебя? Как ты так вообще ухитрился так напортачить?

– В смысле?

– Вот и я о том же. Вроде опять нет твоей вины в том, какой тебе дар достался. Однако же вылез откуда-то этот чертов дар зачарования. Может, ты не мой сын? Да нет, не могу так помыслить, похож лицом. Тогда почему не огневик? Пусть бы слабенький, пусть бы никакой совсем, но огневик! У нас же кровь сильная, да даже сёстры твои и то огонёк зажигают, даром что девки и в принципе даром пользоваться не должны мочь. А тут дер Прист зачаровальщик! Позор и стыд, не расскажешь никому.

– И что, в нашем роду такого дара не было?

– Не было! Огневики сплошь, ну или без дара иногда вырастали. Дед мой без дара всю жизнь прожил – граф продолжал жаловаться на судьбу, а меня как торкнуло что-то. Словно встала на место деталька какая-то, да не у меня, а у того куска шизоидного трио, который тут с самого начала обретался.

– Отец, а ничего, что именно прадед мой и стал самым успешным в роду, и графский титул именно он получил?

– Так ума был большущего человек, почище иной магии ум у него был.

– А что если не так было?

– Это ты про что?

– Вдруг все эти предки без дара на самом деле зачарователями были, да молчали про то?

– Да бред! Да откуда у Пристов такой дар. А хотя, ежели подумать… всё равно бред. Не утаили бы. Кузнецы у него были лучшие, сталь ковали такую, что самому королю не стыдно было подарком таким отдариться. Что и делали. В аккурат, мой отец говорил, после того, как доспех дедов короля спас от покушения, он и стал графом. Ну нет, не мог же сам дер Прист над сталью колдовать, не дворянское это дело.

– А секреты нашей стали сохранились, и мы и сейчас ого какой сталью торгуем.

– Да нет конечно, Дорд. Как дед помер… Ишь ты, как выходит, если под этим углом посмотреть.

– Вот и думай, отец, как и что. А только я дер Прист и твой наследник. Жена твоя тебе кроме двух дочек не принесла никого.

– Брось намекать, ты мой наследник. О! поесть принесли дармоеды, наваливайся, восполняй силы – похоже, отец не так за мой аппетит переживает, сколько паузу захотел в разговоре сделать. Толи еще будет!

Глава 3. Дар, который я обрёл