Жорж

Внутренние помещения «Калипсо» представляли любопытное зрелище не только для моряка. Словно любовник, украшающий свою возлюбленную со всею доступной ему роскошью, Жак украсил «Калипсо» всеми нарядами, какими можно одарить морскую нимфу. Лестницы красного дерева блестели как зеркало; медная оснастка, чищенная трижды в день, сверкала как золото; наконец, все орудия убийства — топоры, сабли, карабины, — размещенные в причудливой композиции вокруг орудийных люков, откуда пушки выставляли свои бронзовые шеи, казались украшениями, расставленными умелым декоратором в мастерской какого-нибудь знаменитого художника.

Но особенным великолепием отличалась капитанская каюта. Мы уже упоминали, что Жак был большой жизнелюб и, подобно тому, как некоторые люди в чрезвычайных обстоятельствах умеют обходиться без самого насущного, в повседневной жизни любил наслаждаться всеми причудами роскоши. Итак, каюта Жака, служащая одновременно салоном, спальней и кабинетом, была в своем роде образцом.

С двух его сторон, у правого и левого бортов, царственно раскинулись два широких дивана; под ними скрывались вместе с лафетами две пушки, о существовании которых можно было догадаться, только находясь снаружи. Один из диванов служил Жаку постелью, а другой предназначался для отдыха. В простенке между двумя окнами висело превосходное венецианское зеркало в раме стиля рококо, изображающей амуров среди хитросплетения цветов и плодов. Наконец, с потолка свисал серебряный светильник, несомненно похищенный из алтаря Мадонны, такой совершенной работы, что его безошибочно можно было отнести ко времени расцвета Возрождения.

Диваны и стены были задрапированы прекрасной индийской тканью: золотые цветы, вьющиеся по алому полю, казалось, были вышиты без изнанки иглой волшебницы.

Эту каюту Жак уступил Жоржу и Саре; но, поскольку венчание в церкви Христа Спасителя было прервано и Сара не была уверена в законности их брака, Жорж дал ей понять, что только днем будет вместе с ней в этом святилище, а ночь будет проводить в другом помещении.

В этом-то помещении, как уже было сказано, и собирались обедать.

Неожиданным счастьем для этих четырех людей было оказаться вместе, за одним столом, после того как они чуть было не разлучились навеки. На какой-то миг они забыли об окружающем мире и думали только друг о друге. Прошлое и будущее были забыты ради настоящего.

Обед продолжался около часа, но им он показался не дольше секунды, затем все поднялись на палубу.

Прежде всего они обратили взгляд назад, в сторону фрегата.

Наступила минута молчания.

— А вы знаете, мне кажется, что фрегат исчез, — сказал Пьер Мюнье.

— Это потому что паруса в тени, так как солнце опустилось к горизонту, — ответил Жак, — но посмотрите, отец, в этом направлении.

И капитан жестом показал, с какой стороны он видит корабль.

— Да, да, теперь вижу, — сказал старик.

— Он даже приблизился, — заметил Жорж.

— Да, примерно на милю или две, Жорж, взгляни: ты различишь даже нижние паруса, фрегат не далее чем в пятнадцати милях от нас.

В эти минуты «Калипсо» находилась напротив прохода Мыса; другими словами, начала удаляться от острова; солнце на горизонте садилось в облака, и со стремительностью, свойственной тропическим широтам, наступала ночь.

Жак позвал боцмана; тот подошел со шляпой в руке.

— Ну, как вы думаете, Железный Лоб, — спросил Жак, — что это за судно?

— С вашего позволения, капитан, вам это известно лучше, чем мне.

— Не имеет значения, я желаю знать ваше мнение. Это торговое судно или военное?

— Изволите шутить, капитан, — ответил Железный Лоб, широко улыбаясь, — во всем торговом флоте и даже у Индийской компании нет судна, которое могло бы сравниться с нами в скорости, а этот нас догоняет.

— И насколько оно приблизилось с того времени, как мы его заметили, то есть за три часа?

— Мой капитан прекрасно это знает.

— Я спрашиваю ваше мнение, Железный Лоб, вдвоем мы определим точнее — ум хорошо, а два лучше.

— Мой капитан, оно выиграло примерно две мили.

— Хорошо, а как вы полагаете, что это за судно?

— Вы его узнали, капитан!

— Быть может, но я боюсь, что ошибаюсь.

— Невозможно, — произнес Железный Лоб, вновь засмеявшись.

— Ничего, говорите.

— Это «Лестер», черт бы его побрал!

— И вы думаете, на кого у него зуб?

— Мне кажется, на «Калипсо». Вы отлично знаете, капитан, что фрегат давно затаил злобу на «Калипсо», хотя бы за то, что она посмела разрезать надвое его фок-мачту.

— Прекрасно, боцман! Я знал все, что вы мне сообщили, но хотел убедиться в том, что вы разделяете мое мнение; через пять минут сменится вахта; дайте отдохнуть всем, кто не будет на дежурстве: часов через двадцать нам понадобятся все наши силы.

— Разве капитан не воспользуется ночью, чтобы навести фрегат на ложный след? — спросил боцман Железный Лоб.

— Тихо, об этом поговорим потом, а сейчас займитесь своим делом и исполняйте мои приказания.

Пять минут спустя вахта сменилась и свободные от дежурства матросы спустились в батарею; через десять минут все они уже погрузились в сон или делали вид, что спят.