Жозеф Бальзамо. Том 1

— Но… — продолжала старая графиня.

— Да, сударыня?

— Но ведь госпожа д'Алоньи не захочет уступить свои права, — предположила графиня Беарнская.

— Тогда вернемся к первоначальному плану: вы, графиня, только предложите свои услуги, а король будет вам признателен точно так же, как если бы они были приняты.

— Допустим, что госпожа д'Алоньи согласится, — сказала графиня Беарнская, предполагая худшее, чтобы яснее представить себе суть дела. — Но ведь нельзя же будет отнять у нее то, что она получила.

— Ну, милость ко мне его величества неистощима, — возразила фаворитка.

— Эх, — вскричал Дюбарри, — а какая это будет плюха Салюсам, которых я терпеть не могу!

— Если я и предложу свои услуги госпоже Дюбарри, — сказала старая графиня, все более склоняясь к согласию, к которому подталкивали ее и ожидаемые выгоды, и комедия, которую перед ней разыграли, — то не потому, что надеюсь выиграть тяжбу: если уж сегодня все заранее считают ее проигранной, то завтра едва ли мне удастся добиться благоприятного решения.

— Да лишь бы король этого захотел! — воскликнул виконт, спеша рассеять новые сомнения.

— Виконт, а ведь, пожалуй, графиня права, я совершенно с ней согласна, — возразила фаворитка.

— Вы полагаете? — изумился виконт.

— Я полагаю, что для столь высокородной особы, как графиня Беарнская, было бы куда благороднее предоставить тяжбе идти своим чередом. С другой стороны, никто не властен перечить воле короля или ограничивать его всемогущество. А что, если король не захочет вмешиваться в ход разбирательства, тем более что сейчас он не в лучших отношениях с парламентами, а просто предложит графине возмещение убытков?

— Да, пожалуй, так оно было бы благороднее, — поспешно согласился виконт. — Сестричка, я совершенно с вами согласен.

— Да чем же можно возместить такой убыток, как проигранная тяжба и потеря двухсот тысяч ливров? — горестно простонала сутяжница.

— Ну, прежде всего, — отвечала г-жа Дюбарри, — пожалованием от короля, скажем, ста тысяч ливров.

Оба заговорщика так и впились глазами в жертву.

— У меня есть сын, — сообщила та.

— Тем лучше, еще один слуга государства, еще один дворянин, преданный королю.

— Значит, вы полагаете, сударыня, и сына моего не обойдут?

— За это я вам ручаюсь, — заявил Жан. — Патент лейтенанта тяжелой кавалерии — самое меньшее, на что он может надеяться.

— У вас есть, наверно, и другие родственники? — осведомилась фаворитка.

— Племянник.

— Что ж, и для племянника что-нибудь найдется, — сказал Жан.

— Мы поручим это вам, виконт, благо вы только что доказали нам свою изобретательность, — со смехом добавила фаворитка.

— Итак, сударыня, если король окажет вам все эти благодеяния, — произнес виконт, который, следуя наставлениям Горация[97], вел дело к развязке, — сочтете ли вы, что его величество проявил к вам справедливость?

— Я сочту, что он великодушен сверх всякой меры, а всю признательность обращу к госпоже Дюбарри, уверенная, что всеми этими щедротами обязана ей.

— Итак, сударыня, — спросила фаворитка, — всерьез ли вы отнеслись к нашей беседе?

— Да, сударыня, как нельзя более всерьез, — заверила старая графиня, бледнея при мысли об обязательствах, которые берет на себя.

— И разрешите мне переговорить с его величеством?

— Буду польщена и благодарна, — со вздохом отвечала графиня Беарнская.

— Все будет сделано, сударыня, не позже, чем нынче вечером, — сказала фаворитка, снимая осаду, — а теперь, позвольте выразить надежду на то, что я завоевала вашу дружбу.

— Ах, сударыня, ваша дружба для меня столь драгоценна, — отвечала старая дама, приступая к прощальным реверансам, — что мне кажется, будто я сплю.

— Итак, подведем итог, — сказал Жан, желая покрепче вбить в голову графине, какие выгоды ее ожидают, если она доведет дело до конца. — Значит, прежде всего, сто тысяч ливров для вас в качестве возмещения убытков от тяжбы, расходов на поездки и на адвокатов и тому подобное.

— Да, сударь.

— Чин лейтенанта для молодого графа.

— Ах, для него это было бы началом блестящей карьеры!

— И что-нибудь для племянника, не так ли?

— Да.

— Подыщем. Это я, как уже сказал, беру на себя.

— А когда, графиня, я буду иметь честь увидеть вас снова? — поинтересовалась старая сутяжница.

— Завтра утром моя карета будет у ваших дверей, сударыня, она отвезет вас в Люсьенну, там будет король. Завтра в десять утра я исполню свое обещание; король будет предупрежден, и ждать вам не придется.

— Разрешите мне проводить вас, — подхватил Жан, предлагая графине руку.

— Не стоит беспокойства, виконт, — запротестовала старая дама. — Прошу вас, останьтесь.

— Хотя бы до лестницы.

— Ну, если вы настаиваете…

И она оперлась на руку виконта.

— Самор! — позвала графиня Дюбарри.

Прибежал Самор.

— Распорядись, чтобы графине посветили, и вели подать к крыльцу карету моего брата.

Самор стремглав бросился исполнять приказание.

— Право, вы слишком добры, — сказала графиня Беарнская.

Обе дамы обменялись последними реверансами.

Проводив графиню до лестницы, виконт Жан вернулся к сестре, меж тем как старая сутяжница величественно спускалась по ступеням.