Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

Баррас разыгрывал из себя — и очень удачно — форменного монарха, Ах, вот если бы он женился на ней!.. Но об этом не стоило и мечтать. Разве с самого их сближения он не начал плотоядно поглядывать на м-ль Майи де Шаторено? И разве вскоре не пришлось Розе делить любовника с соперницей, а затем с Терезией? Такое трио не могло сосуществовать долго, и Роза позднее скажет:

— Я уступила место этим дамам как смиренная и участливая подруга.

И все это, продолжая в эти последние месяцы помогать султану из Люксембургского дворца принимать ванну. Баррас, похоже, смеялся про себя, глядя затем на гостей, почтительно целующих Розе руку, еще влажную после любовного купанья. Но не помешает ли ей брак с Бонапартом «видеться» с ее дорогим директором? Ведь еще двадцать три дня тому назад она вместе с Баррасом председательствовала на обеде в Шайо. И сказала ему:

— Вас я буду любить всегда, можете на это рассчитывать. Роза всегда будет ваша и в вашем распоряжении, стоит вам только подать знак.

Она принимала за любовь острое физическое влечение к нему. И расставалась с ним со слезами. «Сжимая меня в объятиях, — рассказывает позднее Баррас, — она упрекала меня в том, что я разлюбил ее, и повторяла, что именно меня любила больше всех на свете и не может со мной расстаться даже теперь, когда вот-вот станет женой маленького генерала. Я находился почти в том же положении, что Иосиф у г-жи Потифар^[106]. Однако я солгал бы, уверяя, что оказался таким же жестоким, как юный министр фараона… Я вышел с г-жой де Богарне из своего кабинета не без некоторого смущения».

Чтобы объяснить происхождение следов слез жениху, который, хмелея от нетерпения, ждал Розу у нее дома, лукавица обвинила Барраса в приставании к ней. Маленький корсиканец разом вскинулся:

— Я потребую у него объяснений.

Жозефина утихомирила его:

— У него несколько резковатые манеры, но он очень добр, очень услужлив; это — Друг, и ничего больше.

И Бонапарт ей поверил. Еще бы!

Чуть-чуть позже, — если верить словам Наполеона на Святой Елене, — Роза призналась ему, что действительно состоит любовницей Барраса и даже была беременна от него.

— Это очень прискорбно, и я не знаю, как мне быть, — вздохнула она.

— Поженимся, — предложил он. — Я не вижу тут особых препятствий.

Не эта ли исключительная «покладистость» вздыхателя склонила Розу стать «гражданкой Бонапарт»? Впрочем, была и другая причина. Ей во что бы то ни стало нужно было «прибиться к берегу». Тридцать три года — не Бог весть как много, но тем не менее молодость — позади. Конечно, — и ослепление Бонапарта это доказывает, — когда она раздевается у себя в увешанном зеркалами будуаре, зрелище по-прежнему остается упоительным: высокая грудь, ноги такие, что дух захватывает, повадки креолки, — особенно в наряде Евы, — все это очаровательно. Но Роза-то изучила себя в подробностях, во всех подробностях. Вот крошечные морщинки, которые скоро углубятся, цвет лица под слоем румян и пудры уже блекнет. Да, ей надо думать, как «устроиться». Разве она не одинока? Ни Гош, ни Коленкур, видимо, не захотят больше бросить жен ради второго брака с нею. Потому Роза и решилась выйти за своего любовника, полагая, что отдать руку не труднее, чем тело. Да и с какой стати смотреть на вещи по-иному? Новое общество не придает большого значения законному браку, поскольку теперь легко развестись. Гош и Коленкур, захоти они, безусловно, могли бы без труда избавиться на «законном основании» от своих жен ради Розы. Жюли Тальма, которой Роза сдала особняк на улице Шантрен, развелась и описывает операцию в таких выражениях:

— Мы с мужем отправились в муниципалитет в одном и том же экипаже и беседовали по дороге о ничего не значащих вещах, как люди, собравшиеся выехать за город. Муж помог мне вылезти из кареты, мы уселись бок о бок на стульях и подписали документ, как будто это был обыкновенный деловой контракт. Расставаясь, муж проводил меня до экипажа. «Надеюсь, — сказала я ему, — вы не лишите меня окончательно вашего общества, это было бы слишком жестоко; вы будете иногда навещать меня, правда?» — «„Разумеется“, — ответил он не без смущения, но с большим удовольствием».

Разве брак не сделался «расторжимой сделкой сроком на неделю, а то и на ночь»? Утверждают, что «возвращаясь в гарнизон на зимние квартиры, солдаты женятся на условии развода при выступлении в поход».

Брак — развлечение, очередное развлечение.

Должно в брак вступать:
Кавалер на бале
Нужен, чтобы стали
Вас на танец звать.

Но охота на мужа становится трудной. Недаром в те годы пели:

В брак зачем вступать?
Ведь жена любого —
Молвите лишь слово —
Рада с вами спать.

Такой упорный претендент, как Бонапарт, встречался редко. Следовательно, для Розы это был случай, упускать который — грех.

Теперь новобрачный опаздывает уже на два часа.