Жозефина. Письма Наполеона к Жозефине

Я получил все твои письма, но ни одно не произвело на меня такого впечатления, как последнее. Неужели ты думаешь, что мое положение недостаточно жестоко, чтобы еще усилить мои сожаления и перевернуть мне душу? Какой стиль! Какие чувства ты описываешь! Они пышут огнем, они жгут мое бедное сердце!

Моя единственная Жозефина, вдали от тебя мне вовсе не весело. Вдали от тебя мир – пустыня, где я одинок и лишен сладкой возможности излить свои чувства. Ты отняла у меня больше, чем душу; ты – единственная мысль моей жизни. Если мне докучает суета, если я опасаюсь исхода дел, если люди мне противны и я готов проклясть жизнь, то кладу руку себе на сердце. Там твой портрет. Я смотрю на него и чувствую любовь, и любовь для меня абсолютное счастье, и всё поет от радости – кроме того времени, когда меня нет рядом с моей возлюбленной.

Каким искусством сумела ты пленить все мои силы, сосредоточить в себе всё мое существование? Жить ради Жозефины, жить Жозефиной – вот история моей жизни.

Я действую, чтобы быть рядом с тобой, и умираю, чтобы приблизиться к тебе. Безумец! Я не замечаю, как удаляюсь от тебя…

Как много стран и городов разделяют нас! Сколько времени пройдет, прежде чем ты прочтешь эти строки, слабое отражение взволнованной души, в которой царишь только ты!

Ах, моя обожаемая жена, я не знаю, какая участь ожидает меня. Но если жизнь продолжит удалять меня от тебя, то станет мне невыносима. Мое мужество не простирается так далеко. Было время, когда я кичился своим мужеством и иногда, раздумывая о зле, которое могли причинить мне люди, и о своей возможной судьбе, представлял самые неслыханные несчастья – и сохранял полное спокойствие. Но сегодня мысли о том, что моей Жозефине может быть плохо, что она может заболеть, и особенно жестокая, скорбная мысль о том, что она может разлюбить меня, иссушают мне душу, останавливают кровь, делают меня грустным, подавленным, не оставляют мужества даже на ярость и отчаяние.

Я часто говорил себе прежде: люди бессильны против того, кто умирает без сожаления. Но сегодня умереть нелюбимым тобой, умереть без уверенности в твоей любви – это адские муки, яркая и абсолютная картина полного уничтожения.

Мне кажется, я задыхаюсь.

Ты мой единственный друг, и судьба назначила тебе вместе со мной совершить мучительное путешествие по жизни; день, когда я потеряю твое сердце, станет днем, когда природа сделается для меня бесплодной, лишится тепла и растительности.

Я останавливаюсь, милый друг. Моя душа в печали, тело утомлено, разум оглушен. Люди мне скучны, я должен бы их ненавидеть, ведь они удаляют меня от моего сердца.

Я нахожусь в Порто-Маурицио, близ Онейля, завтра буду в Альбенге. Обе армии в движении. Мы пытаемся друг друга обмануть, победа достанется более ловкому.

Я весьма доволен Больё; если он хорошо маневрирует, то он сильнее своего предшественника. Я разобью его, надеюсь, в пух и прах, можешь не беспокоиться.

Люби меня, как свои глаза. Нет, и этого недостаточно. Как себя, больше, чем себя, чем свою мысль, свой разум, свою жизнь, себя всю…

Мой нежный друг, прости меня, я брежу. Сама природа неспособна справиться с тем, кто чувствует так живо, это ты вдыхаешь в меня жизнь.

Н.Б.

P.S. Искренние дружеские пожелания Баррасу, Тальену, госпоже Тальен. Кланяйся госпоже Шаторено, Евгению, Гортензии – моя подлинная любовь.

Прощай, прощай, прощай. Ложусь без тебя, буду спать без тебя. Умоляю, дай мне уснуть. Вот уже несколько ночей я сжимаю тебя в объятиях, но это лишь счастливый сон; это не ты…

Больё – Йоханн Петер Больё де Марконей (1725–1819) – австрийский генерал, противник Наполеона в нескольких битвах, в том числе при Лоди.

Констанс Майи де Шаторено (1770–1829) – подруга Барраса, госпожи Тальен и Жозефины.

5 апреля 1796 года, из Альбенги в Париж

Сейчас час ночи. Мне принесли письмо. Оно печально. Я поражен в самое сердце: Шове умер. Он был главным комиссаром-распорядителем армии. Ты видела его несколько раз у Барраса.

Мой друг, я нуждаюсь в утешении. Именно в письме к тебе, тебе одной, мысль о которой может так повлиять на состояние моих мыслей, мне нужно излить свою скорбь.

Что будущее? Что прошлое? Что мы? Что за текучая магия окружает нас и прячет от нас то, что нам важнее всего знать? Мы живем, мы умираем среди чудесного. Удивительно ли, что священники, астрологи и всяческие шарлатаны пользуются этим особенным обстоятельством, чтобы дурачить нас и направлять наши мысли согласно произволу своих страстей?

Шове умер. Я был к нему привязан. Он оказал родине важнейшие услуги. Его последним словом было, что он уходит, чтобы соединиться со мной. Ну да, я вижу его тень, он бродит по квартире, насвистывает. Его душа как будто в дымке. Я надеюсь, она будет благосклонна к моей судьбе.