Все мои огорчения исчезли во время чтения твоего доброго и трогательного письма, наполненного милыми выражениями твоего чувства ко мне.
Как я благодарна тебе, что ты так долго занимался своей Жозефиной! Если бы ты знал – насколько, то аплодировал бы себе за то, что сумел доставить столь живую радость женщине, которую любишь.
Письмо – это портрет души, и я прижимаю его к сердцу. От него мне так хорошо! Я хочу сохранить его навсегда! Оно станет моим утешением в твое отсутствие, моим путеводителем, когда я буду рядом с тобой, – ибо я всегда хочу быть в твоих глазах доброй, нежной Жозефиной, заботящейся единственно о твоем счастье.
Если порыв радости тронет твою душу, если печаль расстроит тебя хоть на миг, именно в груди твоей подруги разольются твое счастье и твои огорчения. У тебя не останется ни единого чувства, которое я не разделяла бы с тобой. Все мои желания сводятся к тому, чтобы нравиться тебе и делать тебя счастливым…
Прощай, Бонапарт, я не забуду последнюю фразу твоего письма. Я отложила ее в своем сердце. Она как будто глубоко отпечаталась в нем! С каким воодушевлением мое сердце ответило на нее!
Вся моя воля в том, чтобы нравиться тебе, любить тебя или, скорее, обожать.
Жозефина
Я чувствую себя прекрасно, моя дорогая Жозефина. Дождь, ветер и холод не причиняют мне никакого вреда.
Выезжаю прямо сейчас, продолжая путешествие. Скоро буду в Париже.
Посылаю тебе карикатуры, которые я получил из Англии.
Тысяча приветов маленькой кузине и всем остальным.
Бонапарт
Император
Госпожа и дорогая жена, уже четыре дня я вдали от вас, я непрестанно в движении и верхом, однако это никак не отразилось на моем здоровье.
Господин Маре сообщил мне о ваших планах, вы хотите выехать в понедельник. Путешествуя небольшими дневными переходами, вы благополучно прибудете на воды, ничуть не утомившись.
Сегодня ночью ветер посвежел, и одна из наших канонерских лодок, стоявшая на рейде, начала дрейфовать к берегу и совсем углубилась в скалы в одном лье от Булони. Я уже думал, что мы потеряли и людей, и имущество, но всё удалось спасти.
Это было великое зрелище. Пушечные выстрелы (тревоги), усеянный огнями берег, бушующее и ревущее море, вся ночь в беспокойстве о том, будут спасены или погибнут эти несчастные! Душа пребывала меж вечностью, океаном и тьмой.
В пять утра всё прояснилось, всё было спасено, и я лег спать с чувством, будто вижу романтический сон, – положение, которое могло бы заставить меня вспомнить о моем одиночестве, если бы усталость и промокшее тело позволили мне ощутить иную потребность, кроме потребности в сне.
Наполеон
Мой друг, надеюсь вскоре узнать, что воды принесли тебе большую пользу. Я огорчен всеми неприятностями, которые тебе пришлось перенести.
Пожалуйста, пиши мне чаще.
Я чувствую себя прекрасно, хотя немного устал. Через несколько дней буду в Дюнкерке, откуда напишу тебе.
Евгений уехал в Блуа.
Покрываю тебя поцелуями.
Наполеон
Мой друг, с полуночи я нахожусь в Кале. Думаю вечером уехать отсюда в Дюнкерк. Я доволен тем, что вижу, и чувствую себя весьма хорошо. Хочу, чтобы воды принесли тебе столько же пользы, сколько мне доставляют движение, вид лагерей и море.
Евгений уехал в Блуа. Гортензия чувствует себя хорошо. Луи в Пломбьере.
Я очень хочу видеть тебя. Ты по-прежнему необходима мне для счастья.
Тысяча приветов тебе.
Наполеон
Мой друг, уже много дней я не получал от тебя известий.
В то же время я был рад узнать о благотворном действии вод и о том, как ты проводишь свое время.