Жребий некроманта #3

Из моего пергамента вылетела «Область смерти». Плотный чёрный туман быстро стал затягивать пространство. Он в мгновение ока накрыл довольно большое пространство, скрыв фигуру Павла Белозерова. Я лишь успел увидеть его удивлённые глаза. А затем сам влетел в туман, прекрасно помня, где стоял мой растерявшийся противник. Сейчас его «Динамическая защита Перова» атаковала туман, пытаясь защитить своего хозяина. А сам туман не мог добраться до носоглотки Белозерова, так как на нём ещё была высокоуровневая защита, поставленная судьями. Так что, по факту, «Область смерти» служила для меня всего лишь прикрытием…

И оно сработало. Я налетел на Павла. И мы упали на песок. Благо, мне повезло оказаться сверху. Я быстро оседлал его и стал наугад бить кулаком. Некоторые удары приходились в песок, но порой костяшки моих пальцев попадали в голову Белозерова. Тот выл от боли и пытался скинуть меня. Но я методично, с наслаждением избивал его. Ведь защита судей обороняла только от магии, а от физических воздействий — нет. Мой кулак чавкал разбитой рожей Павла. И возможно, он бы не отделался так легко, если бы не судьи. Они вмешались в нашу дуэль. Кто-то из них нейтрализовал «Область тьмы», из-за чего пропал туман.

Народ ахнул, когда увидел меня и окровавленного Павла. Из его носа хлестала кровь, губы были разбиты, одного зуба не хватало, а левый глаз заплыл. Судьи мигом стащили меня с Белозерова. А того поставили на ноги. И он принялся вне себя от ярости орать на фоне ошеломлённо притихших зрителей:

— Я убью тебя, мерзавец! Мерзкий прихвостень Корсакова! Лизоблюд! Нищий простолюдин! Тебе самое место на свалке! Жаль ты не подох на ней вчера!

Народ шокировано ахал и охал после каждой его реплики. А я криво усмехался, ещё больше выводя идиота из себя. Павел уже с головой выдал себя. Да, это он нанял менталиста. А теперь каждое его слово — новый гвоздь в крышку гроба рода Белозеровых. Даже судьи порядком офигели и начали пытаться выдворить его с арены. Но он продолжал орать:

— Бой ещё не окончен! Я буду сражаться дальше!

— Закончен, — сказал главный судья. — Сударь Корбутов победил. Если бы дуэль была не турнирной, а вполне реальной — он бы убил вас, сударь Белозеров.

— Но он нарушил правила! — истерил Павел с пеной у окровавленного рта.

— Нет, Иван Корбутов ничего не нарушал. Удары кулаками разрешены. Но используют их крайне редко, практически никогда, всё-таки дуэли магические, — сухо проговорил судья и не слишком довольно покосился на меня, точно я нарушил какой-то неписанный кодекс.

— Это нечестно! — выкрикнул Белозеров, нашёл меня пышущим злостью взглядом и прохрипел: — Я требую сатисфакции! Дуэль! Я вызываю вас на дуэли!

— Дуэли запрещены, — торопливо напомнил судья и резко бросил своим помощникам: — Господа, скорее уведите сударя Белозерова. Он слегка не в себе и не понимает, что говорит. И обязательно окажите ему помощь в лазарете. Не подобает дворянину ходить с разбитым лицом.

Павла силком вытащили с арены, а потом и со стадиона. А меня под возбуждённое перешёптывание зрителей официально признали победителем дуэли. Но эта победа отдавала неким вкусом тлена. В глазах народа я из улыбчивого добряка превратился в хищного зверя, не гнушающегося мордобоя. Надеюсь, у большинства студентов хватит ума понять, что к чем. Но скользнув взглядом по трибунам, я смекнул, что никто ни хрена ничего не понял.

Тогда я попросил судью:

— Сударь, мне можно сказать пару слов зрителям?

— Да, — кивнул он через паузу.

Прочищая горло, пару раз кашлянул, а затем, привлекая внимание, помахал рукой и громко стал говорить:

— Уважаемые господа и дамы! Попрошу минутку вашего драгоценного внимания. Некоторых из вас могло шокировать то, что произошло сейчас на арене. И я понимаю ваши чувства. Они справедливы. Но как вы успели заметить в первый день турнира Павел Белозеров был весьма не сдержан в бою. Он демонстративно унижал своих противников. И меня, как дворянина, обуяла жажда справедливости. И я преподал ему хороший урок. Разве мой поступок был неправильным?

Среди притихших зрителей раздался голос Шурика:

— Правильным!

— Сударь Корбутов поступил как настоящий мужчина! — выкрикнул ещё кто-то.

И постепенно всё больше студентов начали одобрять мой поступок. Так что с арены я ушёл героем под рукоплескание толпы. Фух-х-х. Кажется, я не только не растерял поддержку людей, а даже стал ещё более любим ими. И, наверное, ещё более любим Корсаковой. Она подскочила ко мне со сверкающими от восторга глаза и непростительно быстро для княжны протараторила, точно впечатлительная простушка:

— Вы… вы… О-о-о! Вы просто… у меня нет слов! Я даже не могла рассчитывать на такую впечатляющую концовку! Право слово, меня душит ликование!

— И меня, — промычал Шурик, который быстро подошёл к нам. Однако его физиономия с красными лихорадочными пятнами совсем не выражала ликование. Нет, на ней царила тревога и даже лёгкий испуг. Корбутов явно переживал из-за того, что наговорил Белозеров. Он теперь мой явный враг. А его род весьма силён, даже после гибели на Безымянном поле старого князя Белозерова.