Жребий Рубикона

– Весь институт знал об этом.

– И ее муж тоже?

– Думаю, догадывался. Во всяком случае, руководитель их лаборатории профессор Соколовский должен был ему об этом сказать.

– Почему вы так думаете?

– Он все время завидовал Долгоносову. Тот ведь начинал в его лаборатории. И выдвинулся, став сначала заведующим другой лабораторией, потом заместителем директора и директором. Можете себе представить, как это нервировало Григория Антоновича! Он у нас такой известный моралист, и ему не нравились романы Долгоносова. Так что, скорее всего, он сообщил мужу Далвиды о ее связях с директором института.

– И как реагировал сам Моркунас?

– Не знаю. Внешне он был спокоен, но я понимала, что он переживает.

– Где они познакомились?

– Во время приема канадцев. Калестинас пришел со своей супругой, и кто-то из гостей стал делать ей комплименты. А она, оказывается, хорошо владела французским. Начала откровенно флиртовать с этим канадцем. И это очень не понравилось Николаю Тихоновичу. Он тогда обратил на нее внимание. Я думаю, что она нарочно флиртовала с канадцем, чтобы привлечь внимание самого Долгоносова.

– Удалось?

– Конечно. Она смогла заинтересовать его. Было заметно, как он на нее смотрит. Потом он пригласил их на другой прием, куда Калестинаса обычно не приглашали. А позже позвал обоих на свою загородную дачу. Обычно он так никогда не делал.

– Обычно он встречался с женщинами в номерах в гостиницах, – кивнул Дронго, – хотя напротив института у него была своя однокомнатная квартира, специально купленная для подобных встреч.

– Откуда вы знаете? – вспыхнула женщина. – Кто вам рассказал? Скажите правду. Неужели он приводил туда эту корову Офелию?

– Если я знаю об этом, значит, мне кто-то сказал. Как вы понимаете, меня он туда не приглашал, – пошутил Дронго.

Но в таком состоянии Дичарова не могла оценить его юмор.

– Как он мог, – процедила она сквозь зубы, – приглашать туда эту корову? Как он мог так опуститься?

– Вы тоже там были, – понял Дронго.

– Если знаю, значит, была, – сквозь зубы процедила женщина.

– Вы с ним встречались даже после его женитьбы?

– В первые три месяца нет. Потом опять начались отношения, – вздохнула Людмила, – он был интересным человеком. И очень деликатно относился к женщинам. Умел нравиться.

– И вы знали, что он встречается с Далвидой Марковной, но все равно продолжали с ним видеться? Я имею в виду до его женитьбы?

– Не нужно называть ее по имени-отчеству, – нахмурилась Людмила. – Она была младше меня на четыре года. Конечно, я знала, что она с ним встречается, и понимала, что у них все серьезно. Понимаете, он никогда и никого не приглашал в свою большую городскую квартиру или на дачу. И тем более не разрешал никому там оставаться. А ей разрешал. Я еще тогда поняла, что у них совсем другие отношения. С нами ему было просто хорошо, а она ему нравилась. Может, это была любовь. Все-таки между ними было более двадцати лет разницы.

– Он что-то говорил о ней?

– Никогда. Он вообще не любил обсуждать женщин. В этом плане он был настоящим мужчиной.

– И вы все-таки ушли от него, – напомнил Дронго.

– Не совсем, – ответила она, и в этот момент в дверь позвонили. Извинившись, Людмила встала и пошла открывать дверь. Раздались приветственные голоса, поцелуи, смех. Это пришла ее старшая сестра со своим мужем и взрослым сыном. Людмила отправила их в гостиную, а сама вернулась на кухню.

– О чем мы говорили? – спросила она.

– Вы сказали, что ушли не совсем, – напомнил Дронго, – можно узнать, что это означает?