Жребий Салема

Которая переходит в настоящую агонию, когда дверь захлопывается!

Глава третья Город (I)

1

Город просыпается быстро – работа ждать не будет. Хотя солнце еще не показалось и землю окутывает тьма, город уже начинает свой новый день.

2

Четыре часа утра.

Сыновья Гриффена – восемнадцатилетний Хэл и четырнадцатилетний Джек – с двумя наемными рабочими приступили к дойке. Коровник буквально сверкал чистотой и белизной. Ближе к середине вдоль безупречно чистых дорожек перед стойлами был проложен облицованный цементом желоб поилки. Хэл включил рубильник, открыл клапан, и помещение наполнил ровный гул насосов, качавших воду из двух артезианских колодцев.

Угрюмый по натуре и не блещущий умом Хэл сегодня был особенно мрачен. Вчера вечером они с отцом снова поругались. Хэл хотел бросить школу. Он ее просто ненавидел! Ненавидел за скуку, за необходимость сидеть в классе по пятьдесят минут на каждом уроке. Он ненавидел все предметы, исключая разве что уроки труда. Его сводили с ума и английский, и идиотизм истории, и непостижимость математики. Но больше всего его бесила бессмысленность всех этих знаний. Коровам было все равно, грамотно ты выражаешься или нет, им было наплевать, кто командовал этой чертовой армией в битве на Потомаке во время Гражданской войны! А что касается математики, так и сам папаша не сможет прибавить две пятых к одной второй, даже если от этого будет зависеть его собственная жизнь. Для расчетов он держал бухгалтера. И чего ради такие мучения? Вон бухгалтер: закончил колледж, весь из себя такой умный, а вкалывает на неуча вроде его отца! Отец всегда говорил, что успех бизнеса заключается не в учености (а производство молочных продуктов было таким же бизнесом, как и прочие), а в знании людей. Отец любил разглагольствовать о чудесах образования, а у самого за плечами было только шесть классов школы! Он ничего не читал, кроме «Ридерз дайджест», а ферма приносила целых шестнадцать тысяч в год! Знать людей! Уметь с ними общаться и справляться о здоровье жен, помня их по именам! Хэл знал людей. Они делились на два вида: тех, кем можно помыкать, и тех – кем нельзя. Причем первых было раз в десять больше.

А его отец, к сожалению, относился к последним.

Хэл обернулся к Джеку, который неторопливо накладывал вилами сено в кормушку первых четырех стойл. Вот уж настоящий книжный червь! Папочкин любимчик! Дерьмо!

– Давай шевелись! – крикнул он. – Не спи на ходу!

Открыв склад, Хэл вывез первый из четырех доильных аппаратов: на блестящей поверхности из нержавейки отразилось его перекошенное злобой лицо. Чертова школа! Да будь она проклята! Перспектива провести там еще целых девять месяцев была равносильна заточению в могиле.

3

Половина пятого утра.

Плоды вчерашней вечерней дойки, пройдя обработку, отправлялись в город, но не в гальванизированных стальных контейнерах, а в картонных упаковках с красочной этикеткой «Молочное хозяйство “Слюфут-Хилл”». Отец Чарлза Гриффена продавал молоко под своей торговой маркой, но теперь это было невыгодно. Крупные хозяйства подмяли под себя мелких производителей.

В западной части города продукцию «Слюфут-Хилл» доставлял потребителям Ирвин Пьюринтон, чей ежедневный маршрут начинался с Брок-стрит (которую в городе чаще называли Брок-роуд или просто Стиральной доской). По ней он добирался до центра и возвращался обратно уже по Брукс-роуд.

В августе ему исполнился шестьдесят один год, и пенсия уже перестала казаться несбыточной реальностью. Его жена – настоящая стерва по имена Элси – умерла в 1973 году, и уход из жизни стал единственным благим деянием, которое она сделала для него за все двадцать семь лет супружеской жизни. Ирвин с нетерпением ждал выхода на пенсию, чтобы прихватить с собой дворняжку по кличке Док и переехать в Пемаквид-Пойнт. Там он собирался каждый день спать до девяти утра и ни разу больше не встречать восход солнца.

Остановившись у дома Нортонов, он перегрузил в корзинку их заказ – апельсиновый сок, две кварты молока и дюжину яиц. Когда он выбирался из машины, колено отозвалось приступом боли, но не сильной. День начинался хорошо.

К обычному заказу миссис Нортон была сделана приписка аккуратным почерком Сьюзен: «Пожалуйста, добавьте еще маленькую упаковку сметаны. Спасибо».

Пьюринтон вернулся за сметаной, размышляя, что сегодня, очевидно, всем понадобится что-то необычное. Сметана! Однажды он ее попробовал, и его чуть не вырвало!

Небо на востоке начало светлеть, и на полях засверкали крупные капли росы, похожие на королевские сокровища.

4

Четверть шестого утра.