Жребий Судьбы

— Судиться будем. — сказал ему из-за железной двери брат дяди Сани.

— Судись давай. — ответил Лён.

* * *

Деньги катастрофически быстро кончались, а приятели не могли вечно снабжать его карманной мелочью. Поэтому, вернувшись из школы, Лён собирался отварить последнюю большую картошину и съесть её с растительным маслом. Это было всё, что оставалось из съестного. Но, дома его ждал неожиданный сюрприз.

Едва войдя в прихожую и аккуратно разувшись у двери, Лён почувствовал странный запах — откуда-то одуряющее несло копчёной колбасой. Глотая слюни, он заглянул на кухню и обалдел.

На кухонном столе громоздились пластиковые пакеты, битком набитые всякой едой. Едва пошевелив их, Лён бросился искать по комнатам. Кто посетил его?! Мелькнула безумная мысль, что это мама и дядя Саня откуда-то вернулись, а их смерть лишь приснилась ему. Сейчас выяснится, что они вовсе не умирали, и авария на мосту, и поминки, и все посещения чужих людей — это было только страшным сном.

Но, всё лежало на своих местах, квартира была пуста, и «LJ» дядисанин на холодильнике больше не стоял.

Тогда Лён с недоумением принялся разбирать два больших пакета. Чего только там ни было: и колбаса, и сыр, и мясо, и рыба. Куча молочных продуктов, хлеб, ватрушки, сахар, чай, макароны, консервы, бананы, апельсины, лимоны. И только разгрузив пакеты, он заметил, что на пластике стола отчётливо видны следы — кошачья лапа и большая птичья лапа. Вот оно что! Это же друзья с Селембрис тайком навестили его! Они не могли нарушить запрет и встретиться с ним, зато позаботились о нём и даже оставили тайное послание — свои следы.

В тот день он наелся до отвала, напился чаю с лимоном и вдруг почувствовал некоторое облегчение в душе. Никогда бы не подумал, что обыкновенная еда может ненамного ослабить горе.

* * *

Так целую неделю его никто более не посещал, а потом снова явилась тётка из опеки, и не одна.

— Леонид, — позвонила она заранее по телефону. — Я нашла твоего отца.

— Что за отца? — опешил он.

— Ну как? — не удержалась она от небольшого смешка. — От кого-то ты родился.

— Так это сколько ж лет назад было! Я его не помню! — не удержался он от глупости.

— Косицын, для тебя опека со стороны отца, причём, родного — единственная возможность не потерять квартиру. — ответила она. — Уж лучше жить с родным отцом, чем угодить в интернат.

Так в доме появился настоящий, подлинный стопроцентный родственник, причём, с полным правом вселился в квартиру своей бывшей жены. А вместе с ним жена и двое ребятишек.

Звонок в дверь, и Лён, ничего хорошего уже от судьбы не ожидая, встретил инспектора опеки и рядом с ней неизвестного мужчину, которого представили Лёну как отца. Очень ему не понравился этот отец — сухой какой-то, словно старая бумага, с водянистым взглядом, серыми волосами и унылой миной. Едва войдя, отец молча сел на диван и предоставил инспектору опеки рассказать всё о нём.

— Знакомься, Леонид. — сказала та. — Это твой родной отец, Николай Петрович Косицын. Он развёлся с твоей мамой, когда тебе было два года, оттого ты его не помнишь. Николай Петрович женат и имеет двоих детей, так что у тебя, Леонид, появится новая, полноценная семья. Николай Петрович, как опекун, поселится здесь вместе со своей семьёй, потому что нормальных жилищных условий у него нет — он живёт в коммуналке, а там с детьми очень трудно. Так что, мы решаем сразу две проблемы: твоё проживание в этой квартире, и нормальные условия для двоих детей Николая Петровича.

В продолжение всей этой речи Косицын-старший смотрел куда-то мимо Лёньки, и вид родного отца радости по поводу обретения сына не выражал. Николай Петрович сухо пофыркивал ноздрёй, словно с чем-то не соглашался. Он исподлобья осматривал обстановку дома, косился на книжные полки, на палас, словно искал недостатки. Но, Лён старательно прибирал квартиру после смерти мамы и Семёнова — этим он как бы почитал их память. Все предметы в квартире несли в себе воспоминание о лучших днях, и прикасаясь к ним, Лён как бы переживал встречу с родными. Теперь же сюда въедет новая семья, и в ауру дома вторгнется что-то чужое.

— Ну вот, прекрасно. — с удовлетворением закончила инспекторша, вставая. — Ты у нас устроен.

Вселение новоявленных родственников произошло на следующий день. Лён наблюдал вторжение незнакомцев и даже вынужден был помогать им переносить пожитки.

Жену старшего Косицына звали Рая, была она болезненного вида, худенькая, испуганная и бледная. Зато дети Косицыных были просто ужасны. Старшему стукнуло шесть лет, и звали его Петя. А младшему, Ване — четыре года. Выглядели они как-то заморённо, оба были весьма сопливы, рты у них были всегда открыты, и оба бледны, как их мать. Налицо видна крайняя бедность этой семьи, поскольку Рая была больна непонятно чем и нигде не работала, а старший Косицын преподавал в каком-то третьесортном колледже и зарплату имел небольшую.