Жребий Судьбы

Лён едва вздрогнул, ощутив, как губы девушки легко коснулись его щеки. Он не мог обмануть этой робкой ласки, и нежно обнял её за плечи, привлекая голову Леночки себе на плечо. Не разрушить волшебство этого момента, этого наивного доверия — всё, что он может. Остальное решит жизнь.

* * *

Аэродром был огромен и пустынен. Самолёты стояли на взлётных полосах, но в целом обстановка напоминала сцену из фильма «Лангольеры» — молчание и неподвижность.

— И что же делать? — прервал молчание Карсон. — Я не умею управлять самолётом. Ты, Мик, умеешь?

— Да, я умею. — ответил тот, внимательно обозревая авиационный парк. — Но только не пассажирские авиалайнеры, а самолёты среднего класса — вроде того, который я вижу сейчас у дальней стены. И, кажется, стёкла целы. Но нам придётся ограничить количество пассажиров до десятка человек.

— Так оно и будет. — подтвердил Карсон. — Здесь мы разделяемся. Я отправляюсь с женщинами и детьми в убежище в горах, а ты, Мик, бери самых боевых и отправляйся на Запад.

— Скажи, Мик, чего ради вы решили предпринять этот перелёт? — спросил Лён у Эскабары. — Неужели, только затем, чтобы посмотреть, где вывели этих рыжих тварей?

— Не знаю. — ответил тот. — Нам просто больше нечего делать. Отправиться в горы, чтобы скрываться от орангов и ждать, когда те начнут отлавливать последние запасы ходячей жрачки? Вон Карсон верит, что мы делаем благое дело, собирая беженцев в бескормном месте. Но, что он будет делать с ними, когда придёт зима? Когда начнутся эпидемии? Сельское хозяйство разрушено, производство прекращено, не работают электростанции. Кончатся последние запасы горючего, прикончат за год-другой все пищевые припасы. Дальше что? А это хоть какое-то занятие. Да, я не вижу возможности дальнейшего выживания. Но, я хочу разрушить из мира орангов как можно больше прежде, чем умру. А эта лаборатория, мне кажется, есть самое большое дерьмо из всего, что случилось с нашим миром за последние сто лет.

Решено было, что Карсон уходит с частью группы в горы. В аэропорту имелись машины, достаточно вместительные и с хорошей проходимостью на такой случай. Странно было, что оранги оставили без присмотра такой стратегический объект, как аэропорт, хотя тут везде имелись следы их деятельности. Так были раскромсаны все пищевые автоматы в залах ожидания, и по полу валялись рваные пакеты из-под чипсов и воздушной кукурузы. Полный погром был так же в закусочной, все стены исписаны похабщиной, везде обезьяний помёт. Самолёты тоже пострадали — изрезаны кресла, выбиты окна, разгромлены бортовые бары.

Но, всё же удалось отыскать приличную машину, на которой Карсон собирался довезти до гор женщин и детей с частью мужчин. Им помогли собрать два больших внедорожника, погрузили топливо в канистрах, нагрузили кое-какие припасы, которые ещё сохранились, и попрощались.

— Давай, Эскабара, врежь этой учёной сволочи по мозжечку. — жёстко выразилась немолодая Ванда.

— Удачи, Мик. — кратко сказал Карсон. — Надеюсь ещё услышать о тебе.

За океан отправлялись Эскабара как глава экспедиции, Рип Ванон, Вадим, Джойс, Лён и Леночка, которая с возмущением отказалась последовать в убежище с Карсоном. Джойс только с улыбкой посмотрела на неё и переглянулась с Эскабарой. Седьмым членом экспедиции был не человек — это был оранг в генеральской фуражке.

* * *

— Он был учителем, — с ненавистью сказала Леночка. — и он резал детей, чтобы спасти свою шкуру.

Разговор о Вадиме возник случайно. Они сидели втроём и разговаривали о том, о сём. Рип Ванон, Леночка и Лён. Самые молодые участники экспедиции, они отделились от остальных, занятых делами. Эскабара был занят пилотированием самолёта, Джойс сидела рядом с ним в пилотской кабине — эти двое явно нравились друг другу, а пассажирам делать было нечего и они просто разговаривали, разделившись по интересам. Справа у иллюминатора расположился в кресле оранг и усердно пожирал всякие припасы, найденные в самолёте — сушёные кальмары, чипсы, конфеты, шоколад и запивал их пивом.

Слева у окна сидел Вадим, не говорящий ни слова, и смотрел на на проплывающие внизу облака. Вот о нём и зашла речь.

— Я ненавижу его. — сказала Леночка. — Он убивал детей.

— Мы этого не знаем наверняка. — заметил Лён, недовольный тем, что этот разговор начался при Рипе.

— Не знаю я, — после некоторого молчания произнёс Рип. — что руководит людьми при выборе в такой ситуации. Я бы предпочёл погибнуть, но не замарать руки невинной детской кровью.

— Таких надо расстреливать. — непримиримо сказала девушка.

— Тогда пришлось бы расстреливать слишком многих. — пробормотал Лён, содрогнувшись при воспоминании о том, что обнаружилось на консервном заводе на месте бывшего Годского леса. Возможно, Леночка, хоть и была в концлагере и видела, как оранги сожрали её родных, не знала, какие масштабы приобрело у обезьян пищевое производство. Может, быть, тогда они ещё не догадались придать этому промышленный масштаб, а просто примитивно, как животные, рвали и жрали людей, испытывая естественную животную потребность в пище.