Жребий вечности

– Италия – это вам, дорогой Скорцени, не Германия и не Россия, – мрачно объяснил дуче, стараясь не встречаться взглядами с обер-диверсантом. – Италия есть Италия, как бы мы ни мудрили по этому поводу. За наше братство по оружию. За последних рыцарей Европы.

Появился все тот же слуга в «мундире Геринга», однако небрежным движением руки Муссолини заставил его попятиться за дверь. Они выпили, закусили и вновь молча выпили. Это было похоже на застолье двух давнишних друзей, случайная размолвка которых мешала им вернуться к тому разговору, ради которого встретились. Оба они полагались теперь только на мудрость вина. Которая должна была снизойти на них вместе с определенной дозой.

– Знаю, что не так давно вы были в гостях у князя Боргезе…

– Я назвал бы это служебной командировкой.

– Вам я могу сказать откровенно: есть информация, что в Берлине полковника Боргезе рассматривают как возможного премьер-министра Северной Италии. То есть моего преемника. Это правда?

Скорцени улыбнулся про себя и посмотрел в иллюминатор. Они проходили мимо крохотного скалистого островка. На полянке, посреди карликовых сосенок, произрастал ствол зенитного орудия, рядом с которым не было ни одной живой души. «Наверняка пьянствуют где-то на материке», – сказал себе Скорцени. Итальянская армия по-прежнему оставалась для него воплощением воинского разгильдяйства.

– Скажем так: в Берлине помнят, что в Северной Италии есть влиятельный политический деятель, который остается преданным рейху и который отличается от многих других итальянских политиков своей решительностью. Такой ответ вас устроит?

– Только потому, что другого, более содержательного, мне не дождаться, – мрачновато произнес дуче. – Если это не тайна, что приводило вас к Боргезе?

– Мы заняты были созданием нового вида оружия. Вы, очевидно, знаете, что я имею в виду.

– Диверсанты-лягушки[71], и камикадзе-торпеды, – презрительно процедил дуче. – От которых никакого проку.

– Все зависит от того, кто, в каких целях и с какой эффективностью их использует.

– Как считаете, я могу надеяться на поддержку или хотя бы лояльность со стороны этого полковника, теперь уже любимчика фюрера?

«Дьявол меня расстреляй! Да он то ли помешан на подозрительности, то ли принимает меня за агента собственной разведки», – иронично возмутился Скорцени. Как дуче, как глава государства Муссолини перестал существовать для него еще там, на вершине горы Абруццо. И вовсе не потому, что был свергнут и арестован. Просто Скорцени понял, что Италии досталось ничтожество. И был согласен с мнением по этому поводу и Кальтенбруннера, и Шелленберга. Ничтожество – оно и есть ничтожество, независимо от того, кому достается: Италии, Румынии или России. Но вслух произнес:

– Вполне, господин Муссолини. Полковник Боргезе стоит того, чтобы на него рассчитывать. Имея хотя бы десяток таких высших офицеров, вы можете воссоздать свою армию заново, такой, какой вам хотелось бы ее видеть – с духом римских легионов.

– Но он и сам мыслит себя вождем Италии. Еще бы: древний княжеский род Боргезе! Сама история взывает к полковнику: «Явись же, явись отечеству! Стань апостолом его возрождения!» Я не уверен, что должен был бы возрадоваться, узнав, что у меня появилось еще несколько таких полковников. Впрочем, у меня их и так уже немало.

Скорцени интересно было наблюдать за тем, как менялось выражение лица дуче. Мимика его была неподражаемой. Если он говорил напыщенно, то напыщенность эта демонстрировалась с выразительностью китайской маски – оттопыренные губы, поджатый подбородок, вскинутая вверх голова. Если же удрученно – удрученность эта была написана на нем почерком идиота, не ведающего о том, что существуют чувства и эмоции, которые от окружающих лучше скрывать.

– Очевидно, вы правы: Италия есть Италия. Но вспомните, что и Германии ее полковники и генерал-полковники достались не лучше. Считаю, мне нет смысла напоминать, каким образом фюрер укрощает их.

– С помощью крючьев в тюрьме Плетцензее, – мстительно рассмеялся дуче. Напоминание явно пришлось ему по душе. – А что, у меня крючьев тоже хватит. На всех.

– Не хотелось бы, чтобы на одном из них оказался Боргезе. Это по-настоящему боевой офицер.

Считая, что с раздачей крючьев покончено, Скорцени взглянул на часы.

– Когда вы собираетесь отбыть в Берлин?

– Поначалу – к полковнику Боргезе. Взглянуть на базу подготовки его морских камикадзе. – Обер-диверсанту рейха не хотелось, чтобы Муссолини заранее узнал об истинной причине его вояжа на Лигурийское побережье Италии. Нанести же визит княгине Сардони он собирался под прикрытием парней генерала Вольфа. – Что ни говори, а опыт Японии в подготовке самураев и камикадзе – бесценен. Кого нам сейчас по-настоящему не хватает, так это камикадзе, готовых отдать свою жизнь за вождя, прекрасно зная при этом, что ни вождя, ни сам рейх жертвой своей им уже не спасти.

– То есть вы уверены, господин оберштурмбаннфюрер, что у Берлина нет фигуры, которой там хотели бы заменить человека, похищенного вами из отеля «Кампо Императоре»?