Жребий викинга

Но, даже осматривая предзакатный залив, Гаральд не мог забыть о прелате. «Слишком уж неожиданно он появился в Осло и слишком настойчиво выясняет, почему я намерен идти в Англию. Конечно, это можно объяснить любопытством папского окружения, но ведь до сих пор прелат даже намеком не определил отношение Святого престола к моему “натиску на Британию”. А ведь не может быть, чтобы Рим оставался беспристрастным к подобным вояжам викингов».

— Каждому из моих сыновей будет отведена часть Норвегии. Так что, по случаю посвящения, прошу оказать им честь своим присутствием, молвить напутственное слово и благословить…

— Нетрудно понять, что при таких приготовлениях вы уже не намерены возвращаться в Норвегию, твердо решив перенести свою королевскую резиденцию в Англию. Понятно, что в течение какого-то времени Норвегия все еще будет оставаться под вашей короной, однако реально в ней уже будет править ваш сын Магнус.

— Но только в качестве королевского наместника. Норманны должны стать единым народом. Я не хочу, чтобы еще когда-нибудь шведские норманны шли войной против норманнов датских, которые в это время проливают кровь норвежцев. Британия тоже должна окончательно стать норманнской. «Великая Норманния, от Ладоги до Гренландии» — вот что будет начертано на моем знамени после победы над войсками английского правителя Гарольда Годвинсона.

— То есть вы намерены создать империю норманнов? — вкрадчиво поинтересовался посланник Рима, давая понять, что это уже интересует не столько его, сколько святейшего патрона — папу римского.

— И когда настанет пора провозглашать императора Норманнии, вы, надеюсь, не станете мешать возведению меня в этот монарший титул? — без каких-либо обиняков спросил его конунг конунгов.

— Если только вам действительно удастся норманнизовать британские королевства и графства, в частности сломить волю королевства Уэссэкс, которое так и не было сломлено датчанами.

— Нам это удастся, прелат, — сурово заверил король пришельца.

— Сомневаюсь.

— Смелое заявление накануне моего похода, — удивленно скосил на него глаза конунг конунгов. — Прикажете воспринимать его как напутствие Святого престола?

— Слишком много неясностей остается в ваших отношениях с датским королем Свеном Эстридсеном.

— Свен Эстридсен никогда не был королем Дании. Жребий викинга выбрал не его. Проживая в Швеции под покровительством своих родственников, он пытался стать королем Дании еще в те времена, когда правивший в Англии конунг Харальд Заячья Нога умер[118] и его место занял конунг Дании и Англии Хардекнуд.

— Который умер уже два года спустя, — подобострастно как-то напомнил папский нунций, — не оставив после себя наследника.

— Но тогда не я помешал ему взобраться на датский трон, а норвежский король Магнус, собрав немалый флот, прибыл со своими воинами в Данию. Вам наверняка известно, что его корабль «Великий зубр» был встречен в Хедебю депутацией знатных людей Дании с таким восторгом, словно все Датское королевство только и ждало, когда, наконец, прибудет в его пределы этот норвежец. Они по своей воле собрали в Виборге великий тинг[119], на котором избрали Магнуса конунгом Дании. Но и с этим, казалось бы, священным для каждого датчанина решением тинга неугомонный Свен не согласился. С большим трудом Магнусу удалось избежать войны с ним, поскольку достиг он этого ценой серьезной уступки — назначением Свена своим ярлом-наместником в Дании.

— Однако же и вас королем своим датчане тоже пока что не признают и теперь уже вряд ли когда-либо решатся признать, — парировал прелат. — Пока был жив король Магнус, вы со Свеном пребывали в военном союзе, при этом Эстридсен никогда не скрывал, что намерен занять датский трон. Объявив вас соправителем короля, то есть своим соправителем Норвегии, Магнус попытался сделать ваш союз с датчанином Свеном бессмысленным. Отчасти ему это удалось. Но уже через год после этого провозглашения, в сорок седьмом, Магнус умирает. Каковым же было ваше изумление, когда обнаружилось, что перед смертью король Дании и Норвегии попросту предал вас, провозгласив своим наследником только в Норвегии, а Данию завещал Эстридсену.

— Это было сделано не по-рыцарски, — проворчал Гаральд.

— Такие же слова, наверное, произнес в свое время и Магнус, когда узнал о вашем сговоре со Свеном.

— Понятно, что Магнус попытался отомстить мне, хотя бы перед смертью.

— Или же решил раз и навсегда покончить с враждой между датчанами и норвежцами, поскольку считал, что завещание лишает обоих его наследников права на какие-либо притязания на землю соседа. Но он ошибся: вы не признали его «датского завещания».

— Не ошибся он, не ошибся. Магнус прекрасно знал, что я никогда не соглашусь с тем, чтобы датская корона досталась Эстридсену, так что, уходя на небеса, он оставлял после себя не просто завещание, а метку вечной войны.