Жрец Лейлы

— А вот это уже объяснить сложнее, — тихо замечает король Мирейи. — Если Катани на стороне еще найти можно, то воина Лейлы вряд ли.

Маршал взглянул с недоумением. Что тут случилось, если воин Лейлы столь удивителен для них? А ведь они Винсента выбирали именно из-за его отношения к культу Лейлы, которая явно благоволила своим воинам.

Боль и туман исчезли из глаз вора, и он медленно преклонил колени перед тем, кого назвали Лилианом. Воин, что держал Винсента, отпустил его еще в тот момент, когда накрашенный начал лечить плечо вора.

— Старший…

— Дела богов, да? — странно скривились красивые губы. — Ну-ну…

— Ли, не объяснишь? — Принц, который их привез, прищурил зеленые глаза.

— Почему нет. Эти двое из другого времени. Скорее всего, из прошлого, если ты присмотришься к некоторой их экипировке. И зачем им понадобился Кирилл, мы сейчас выясним.

— Это объясняет появление еще одного Катани, — кивнул король, ничуть не удивившись, — Думаешь, они нам все-таки что-то расскажут?

— А куда они денутся? — пожал тот плечами.

— Вообще-то мы подписали важную бумагу, — улыбнулся маршал, — магически заклятую.

— На каждое заклинание есть своя отмычка, — пожал плечами тот, кого называли Мейдоком.

А он самоуверен, отметил про себя Алан, неужели так уж силен?

— Но можно ответы получить и быстрее, — тихо заметил сапфировоглазый. — Не так ли, воин?

Он посмотрел на вора и внезапно вытянул руку в сторону, шурша шелком. Над его переносицей вспыхнули три синих лепестка, а в вытянутой руке возник двуручный меч. Алан выдохнул, он впервые в своей жизни увидел Синее Пламя — меч Верховных жрецов Лейлы.

Винсент застыл, будто окаменев. И маршал понимал его: воины третьей ступени никогда не встречаются с Верховным жрецом своей богини. Однако следующая отчаянная фраза вора перевернула его мир с ног на голову:

— Маршал! Мы ошиблись!

— Что? — Он с недоверием посмотрел на вора. — Что ты сказал?

— Мы ошиблись! Вспомните слово оракула! Вспомните в точности! — И он торопливо стал цитировать: — "…Обманчиво красивые глаза драгоценного камня, словно тот ожил, а в теле пламенная дрожь ночной охоты… Ты узнаешь его по силе, с которой он держит свой меч… И смерть в его руках — это не конец, а начало пути…"

Маршал почувствовал себя так, словно ему только что вынули сердце. Все правильно. Каждый ребенок знает, что, приняв смерть от рук жреца Лейлы, ты возродишься, но возродишься в начале своего пути, заново проходя круг реинкарнаций, прокладывая путь от животного к человеку. И меч, который держат сейчас так, словно это не тяжелый двуручник, а всего лишь щегольская трость, и глаза… Те самые глаза, которые сейчас смотрят так, словно им только что открылась истина…

— Лилиан?! — прозвучал тихий шепот одного из братьев. — Что?!

— Безумные битвы… — шевельнулись губы жреца Лейлы, — Кириан, эти двое отправили Кирилла на Безумные битвы, исход которых даровал Эмиру восемьсот с лишним лет жизни и процветания до нынешнего дня. Отправили вместо меня…

Кирилл сидел, поджав под себя ноги, и задумчиво разглядывал блюдо с фруктами. Мальчик напряженно размышлял. Король Сараса Катани, так похожий на постаревшего Кристиана, уже объяснил ему, что от него хотят и зачем он здесь. Он наизусть знал "Слово оракула" для королевства Мирейи. Восточный воин, которому он спас жизнь там, в будущем, стал его неотступной тенью, превратившись в охранника и тюремщика одновременно. Странные все-таки кодексы чести в Восточной империи. Мама много раз их пыталась объяснить, но не успела слишком многого. Лилиан, наверное, понимает гораздо больше…

Кирилл протянул руку и наконец взял крупный, сочный плод: несомненно, его похитители ошиблись. Все пророчество идеально подходило одному человеку, но только не ему. Старшему брату — Лилиану. И хотя Кирилла вполне можно было принять за него, если, конечно, опустить мелкие нюансы… Если их решили трактовать, а не искать буквального соответствия, то получается, что Мирейя может поплатиться за ошибку посланников. Это было бы забавно, если бы не касалось родной страны… А он все-таки носил имя Катани.

Мальчик вгрызался в плод, а его мысли плавно текли, пока он обдумывал ситуацию, прикидывая обстоятельства то так, то этак, как учил его когда-то Лиан. Еще когда Кирилл только очнулся и понял, что его похитители даже не знают, кто он, то принял решение не просвещать их особо. И чем дальше, тем больше убеждался в правильности этого выбора.

На него смотрели как на надежду всего народа, Сухмет рассказывал, что некоторые даже начали молиться на мальчика Кирилла из иного времени. Интересные ребята…