Жрецы (Человек и боги - 2)

...В эту самую минуту вдруг откуда-то, словно из-под земли, раздался страшный вой, в воздухе запели стрелы.

Юнгер не успел даже отдать команду: так быстро на ровном месте, будто из недр земли, появилось множество людей, а впереди этой орды с гиканьем, свистом, держа пики наперевес и размахивая саблями, мчались хорошо вооруженные всадники. Сгорбившись и привстав на стременах, впереди всех несся башкирец, долгие полы полосатого кафтана его развевались от быстрой скачки. Вид этих всадников был "самый разбойничий". Драгуны, не дожидаясь команды, стали палить - кто в толпу, кто по всадникам. Пехота от неожиданного нападения мордвы сбилась в кучу. Началась беспорядочная пальба. Мордва остановилась, ошеломленная страшным ружейным огнем. Несмеянка, носясь на коне впереди всех, кричал, надрывался, чтобы шли вперед, но... натиск был сломлен, сила удара потеряна.

Хайридин и Сыч замедлили бег своей конницы, увидев замешательство в отхлынувшей назад толпе мордвы, и крикнули своим, чтобы они рассыпались по полю. Это было условлено Хайридином заранее, и каждый знал, куда скакать. Стычки ватажников с войсками, ввиду неравенства сил, большею частью оканчивались отступлением ватаг россыпью в разные места, что и делало их неуловимыми и спасало от правильного обстрела.

Мордва тоже спряталась в свое прикрытие.

Воспользовавшись этою неудачею неприятеля, Юнгер построил солдат в боевой порядок. Команда произвела несколько ружейных залпов в воздух, затем выпустила три ядра из пушки и снова двинулась дальше. Юнгер, однако, не пошел прямо на то место, где укрылась мордва, а спустился ниже, в обход, вдоль русла речушки, подставив, сам того не подозревая, свое левое крыло пешей засаде ватажников. Великих усилий стоило дьякону Никитину и Рувиму сдержать своих товарищей, внушить им, что придет и их черед, что рано еще выходить из засады.

Мордва, заметив хитрость Юнгера и не слушая команды Несмеянки, беспорядочно ринулась наперерез войску. Снова полетели тучи стрел в солдат. Опять загремели оружейные залпы и загрохотала пушка, оглашая зеленые дубравы звероподобным, неслыханным в здешних местах рыком. И снова в страхе подалась мордва в свои овраги.

Призадумался Юнгер, идти ли ему дальше или же укрыться в большом лесу.

Хайридин воспользовался этой заминкой. Стрелой пронесся он по полю в тыл врагу со своими молодцами и затем со свистом и гиканьем дал знать товарищам о том, чтобы следовали за ним. Стоило ему нырнуть в кустарники соседней рощи, как туда же примчались и остальные тридцать девять человек, в том числе и Сыч.

Драгуны спохватились, да поздно. Зря только выскочили из-за холма над речкой, куда их увел Юнгер. Никого уже не было. Получилось выгодное положение у конных ватажников, - то место, куда они собрались, было расположено поблизости от оврага, где сидели в засаде пешие ватажники.

Терюхане же, притихнувшие было, снова дико загалдели и снова бестолково, бурею метнулись в бой. У них уже было сорок убитых и раненых. Самому Несмеянке ранило руку. Но они дрались отчаянно, не жалея себя.

Юнгер, видя упорство мордвы, растерялся. Это сразу понял Хайридин. Военная команда застряла на одном месте у речки за холмом. Ни туда ни сюда. Понял это и Несмеянка, приказав Дружинке Мясникову обойти холм солдатам в тыл. Но ничего не мог сделать Дружинка, ибо не слушались его, лезли с бестолковою остервенелостью прямо на врага, в одно и то же место, и многие тут же падали убитыми.

Хайридин раздумывал, не настало ли время ему по-настоящему ударить в тыл и не только навести страх на солдат, но и дать им хороший удар. Не хочет этого почему-то сделать Несмеянка, нужно сделать ему, Хайридину.

- Айда! - крикнул он ватаге.

Снова пронеслись всадники. С диким гиканьем они бросились по полю врассыпную и врезались в самый затылок губернаторского отряда, убив и поранив несколько солдат и сбив с коня какого-то офицера. Мотя с радостью увидела, что от ее пули упал этот офицер. Когда же Юнгер повернул драгун в сторону ударившей ему в тыл конницы - на него опять с неистовым воем повалила мордва, прямо на огонь: падал один, за ним шел другой, третий...

"Все равно помирать!" - говорили терюхане, презирая опасность.

Юнгер снова повернул на мордву, а в эту минуту Хайридин опять налетел на его тыл со своими храбрецами.

Начался жаркий бой. Пищали стрелы, как птицы, вонзаясь с шипением в тело. Свистели пули, сбивая людей наземь. Раненые в окровавленных лохмотьях с разбитыми лицами, размахивая бердышами, рогатками и вилами, все равно лезли к пушке. Падали сраженные огнем, а за ними, задыхаясь от злобы, неслись другие... Конница Юнгера, рассыпавшись по полю, билась саблями с конными ватажниками. Башкирец носился, как обезумевший, в самой гуще врагов, ловко поражая их своим громадным ятаганом, но сила губернаторской конницы брала верх численностью.