Жрецы и фараоны. Сны

ГОЛОС ЗА КАДРОМ: «Кстати, интересная мысль, почему, собственно, мы оцениваем наше с вами состояние по количеству абсолютно ничего не стоящих бумажек, напечатанных где-то далеко-далеко и находящихся в наших с вами карманах? Помните, как в детстве собирали фантики, складывали их в коробочку, прятали, хвастались в детском саду, менялись на другие (один оранжевый на два зелененьких). Как все это началось? Наверное, кто-то тогда подсказал, как надо поступать. Смешно, не правда ли – вырастая, мы продолжаем играть все в ту же бессмысленную игру: все те же ничего не стоящие фантики (я имею в виду деньги), все так же окружающие оценивают вас по количеству и разнообразию этих фантиков – чем больше, тем лучше, все так же мы их прячем, меняем, иногда дарим (отдаем безвозмездно), но это иногда… Так вот, мысль, которая посетила меня во время написания этих строк: «А почему бы не оценивать наше с вами состояние, привязавшись к иному эквиваленту, ну, скажем, к унитазу – очень нужная, незаменимая в хозяйстве вещь…» (шутка… хотя задуматься стоит, ведь все ваши деньги в один прекрасный момент могут превратиться в бумагу, а унитаз – он всегда будет унитазом, на нем можно посидеть, подумать, одним словом – вещь).»

Мужчины, эти надменные павлины с большими животами, с головами, переходящими в плечи, с сигарами и с коньяком, выпиваемым по привычке залпом и до дна, предпочитали отсиживаться за маленькими столиками небольшими компаниями, деловые разговоры (о футболе, рыбалке, машинах). В качестве украшений у мужчин были женщины (как правило, не жены). Безусловно, все эти пижоны (чиновники, мультимиллиардеры и просто миллиардеры) были не чем иным, как видимой частью айсберга: одни не вершили политику, хотя всем так казалось – они только подписывали что-то и озвучивали то, что им велели говорить (ну, скажем, режиссеры политики), а другие не владели теми несметными состояниями, которые им приписывались, вернее сказать, состояния-то у них были, вот только это были не их состояния, все деньги, равно как и собственность, находились у них во временном пользовании, т. е. в управлении, а истинных хозяев не знал никто или почти никто.