Жрецы и фараоны. Сны

После небольшой паузы, положив на тарелку надкушенный бутерброд, Иезуит сказал:

– Что со мной было?

– Ничего – похоже, у вас был нервный срыв, но, кажется, все прошло. Вы хорошо себя чувствуете? Может, позвать врача?

– Нет, не стоит. Уже лучше.

– Если хотите, я зайду позже.

– Нет, нет… О чем мы говорили? Ты мне хотел что-то рассказать. Да, точно. Ты хотел рассказать о старике, над здоровьем которого трудились твои знатоки. Так что там со стариком?

– Со стариком все в порядке – он умер. Так уж получается, что все люди рано или поздно умирают.

– Ладно, кончай паясничать и давай по порядку, – к Иезуиту начало возвращаться ощущение значимости и осознание его господствующего положения.

Соломонович незаметно улыбнулся и продолжил:

– Старикан не особо пооткровенничал с моим «священником».

– Что за священник?

– Священник – это прозвище, которое получил один из моих балбесов за способность разговорить любого из своих пациентов, а так как после знакомства с методами этого специалиста многие разговорившиеся особи заканчивали свой земной путь во время таких откровений, получалось, что для большинства из них это были исповеди. Вот так.

– Понятно, и все-таки что-то он успел сказать?

– Что-то успел… Я смотрел запись, и мне показалось, что говорил он, когда был уже мертв…

– Как это?

– Датчики показали, что сердце остановилось, а старик еще продолжал говорить… Недолго, правда…

– Ладно, пес с ним, умер и умер. Ты говорил, что он совсем древний был.

– Да-с, было ему 86 годков от роду. Хотя на вид я бы больше шестидесяти не дал… И еще память… Он меня узнал… Я зашел в палату всего на полминуты – накропал интересующие меня вопросы и хотел их передать «священнику», а он только взглянул на меня и тут же назвал по имени и отчеству.

– Ты был с ним знаком?

– Да нет.

Иезуит вопросительно посмотрел на Соломоновича.

– Много лет назад меня и еще восьмерых человек отобрали в группу для какой-то акции в Южной Америке. По крайней мере, так сказали. Всех собрали в большом зале, раздали бумажки с вопросами, попросили отвечать как можно откровенней и развели по отдельным кабинетам. Тест был сложным, ибо ответить я сумел только на треть поставленных вопросов. Собственно, и все. После теста обо мне никто так и не вспомнил.

– Слушай, или ты сильно умный, или я ничего не понимаю… – сказал озадаченный Иезуит.

– Ах да, к чему я все это говорил? Как оказалось, человек, который нас встречал и раздавал тесты, и был ныне покойный старикан.

– Теперь понятно. И все-таки, что он успел сказать?

– А сказал он следующее: Михаил, ну, отец этого парня, который клеился к вашей дочери, был одним из немногих, кого отобрали для так называемой «самостоятельной» работы.

– Что значит «самостоятельной»?

– Я попробую пояснить: разведка, равно как и все остальные спецслужбы мира, – это слаженные механизмы, где-то напоминающие организм человека, где каждый орган отвечает за какую-то жизненную функцию. Для того, чтобы этот организм не болел и работал, как часы, каждый его орган должен функционировать очень исправно. Иными словами, разведка – это вид коллективного творчества, где на результат работает целая куча специалистов: оперативники, аналитики, технари, наружка, контрразведчики, активники и другие. Причем каждый является узким специалистом в своей области: одни умеют тайно проникать в помещения и устанавливать жучки, другие подорвут все, что угодно, третьи смогут отправить человека в мир иной так, что по всем признакам это не будет выглядеть, как насильственная смерть, четвертые смогут просчитать развитие ситуации с точностью до нескольких минут и так далее. Я редко встречал людей, добивавшихся успеха в нескольких направлениях. Это как спортсмены-многоборцы: бегают, плавают, стреляют, но хороший многоборец всегда проиграет в плавании профессиональному пловцу. Учитывая все сказанное мною, в советское время руководство разведки, потерпев кучу провалов, обусловленных участившимися предательствами специалистов различных уровней, было вынуждено принять, казалось бы, нелогичное решение о подготовке группы специалистов по «самостоятельной» работе – это эдакие универсальные солдаты: и умные, и технически подкованные, и физически выносливые, и логически мыслящие. Идея была на вид полной утопией, но, как рассказал старикан, она все-таки сработала. Всего по Союзу было отобрано около ста человек, но учебу закончили только шестеро. Михаил, как вы понимаете, был одним из них. Самое интересное то, что из той сотни сошедших с дистанции только около десяти человек отсеялось на первых этапах обучения.

– А остальные?

– А остальные просто не дожили до выпуска.

– Как это?

– Подготовка одного такого специалиста стоила стране воистину сумасшедших денег, и посему отбор производили не в условиях, максимально приближенных к боевым, а в реально боевых ситуациях. Например, несколько человек один за другим были заброшены с проводниками в Тибет, так вот Михаил был восьмым.

– И что это значит?

– Семеро не вернулись.

– Да, жестоко, – сказал не особо сердобольный Иезуит.