Читаем Жрецы и Жертвы Холокоста полностью

А что делать с правительственным указом, опубликованным в газете «Известия» в конце ноября 1935 года, который свидетельствует, что верхушка НКВД — 39 комиссаров госбезопасности I, II и III ранга более чем наполовину (21 человек) состояла из чекистов той же национальности? Дело ведь не только в «общем среднем проценте», а в том, кто стоит на высших этажах власти. Говоря словами Сталина, кадры решали всё. В том числе и вопросы с голодомором.

Конечно, Виктория Мунблит имела немалые основания для подобной трактовки истории. Вспомним хотя бы историческую встречу комиссара Когана и украинского крестьянина Опанаса из знаменитой поэмы Багрицкого, на которой Коган сидит за столом в хате Опанаса, ужинает «житняком и мёдом» и допрашивает запуганного хозяина:

Сколько в волости окрестнойВарят самогона?Что посевы? Как налоги?Падают ли овцы?

А если Опанас чуть-чуть взбрыкивал, то его тут же ставили на место, о чём он жалуется Нестору Махно, как бежавший «из продотряда от Когана-жида»:

А не то поднимешь бучу:— Не шуми, братишка!Усом в мусорную кучу —Расстрелять, и крышка.

Вторая волна «когановских репрессий» настигла «украинских опанасов» в годы коллективизации, и обе эти волны — «продотрядовская» и «коллективизация» — конечно, же не могли не породить кровавое возмездие в лице Романа Шухевича и его соратников, внезапно, как из-под земли, выросшее чуть ли не на другой день после падения советской власти на Украине под ударами «железного вермахта».

Вся эта историческая ситуация, увы, не покрыта архивной пылью, она живёт своей уродливой жизнью и сегодня. Вот публикации из еврейско-американской газеты «Форум» от 1–7 августа 2008 г.

«27.07.08, КИЕВ. Украинский еврейский комитет заявляет, что недавно опубликованный Службой безопасности Украины на основании архивных документов первый «Список партийных и советских работников, сотрудников Объединённого государственного политического управления (ОГПУ), а также документов, которые стали организационно-правовой основой для проведения в Украине Голодомора-Геноцида и репрессий», фактически возлагает этническую ответственность за трагедию Голодомора на евреев и латышей, сообщает пресс-служба УЕК.

В списке приведено 19 фамилий, среди которых преобладают еврейские фамилии. Если человек поменял имя или фамилию, то в скобках указывается его подлинное имя и фамилия. В списках приведены фамилии работников ОГПУ, которые в силу своих обязанностей не могли иметь непосредственного отношения к репрессиям. Так, например, указаны имена сотрудников статистического и транспортного отделов ОГПУ.

УЕК удивлён появлением в списке фамилии Ивановского (Гибшмана) Израиля Давидовича, главы ОГПУ в Крыму, поскольку Крым в то время был частью Российской Федерации, а не Украины.

УЕК считает, что публикация подобных списков — попытка завуалировать истинных виновников Голодомора.

Украинский еврейский комитет заявляет, что одновременно с указанными неточностями в опубликованном документе не указаны главные виновники Голодомора — Г. Петровский, председатель президиума Верховного Совета УССР, В. Чубарь, глава Совнаркома УССР, генеральный прокурор УССР Н. Скрипник и другие.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР
Опасные советские вещи. Городские легенды и страхи в СССР

Джинсы, зараженные вшами, личинки под кожей африканского гостя, портрет Мао Цзедуна, проступающий ночью на китайском ковре, свастики, скрытые в конструкции домов, жвачки с толченым стеклом — вот неполный список советских городских легенд об опасных вещах. Книга известных фольклористов и антропологов А. Архиповой (РАНХиГС, РГГУ, РЭШ) и А. Кирзюк (РАНГХиГС) — первое антропологическое и фольклористическое исследование, посвященное страхам советского человека. Многие из них нашли выражение в текстах и практиках, малопонятных нашему современнику: в 1930‐х на спичечном коробке люди выискивали профиль Троцкого, а в 1970‐е передавали слухи об отравленных американцами угощениях. В книге рассказывается, почему возникали такие страхи, как они превращались в слухи и городские легенды, как они влияли на поведение советских людей и порой порождали масштабные моральные паники. Исследование опирается на данные опросов, интервью, мемуары, дневники и архивные документы.

Александра Архипова , Анна Кирзюк

Документальная литература / Культурология
1991. Хроника войны в Персидском заливе
1991. Хроника войны в Персидском заливе

Книга американского военного историка Ричарда С. Лаури посвящена операции «Буря в пустыне», которую международная военная коалиция блестяще провела против войск Саддама Хусейна в январе – феврале 1991 г. Этот конфликт стал первой большой войной современности, а ее планирование и проведение по сей день является своего рода эталоном масштабных боевых действий эпохи профессиональных западных армий и новейших военных технологий. Опираясь на многочисленные источники, включая рассказы участников событий, автор подробно и вместе с тем живо описывает боевые действия сторон, причем особое внимание он уделяет наземной фазе войны – наступлению коалиционных войск, приведшему к изгнанию иракских оккупантов из Кувейта и поражению армии Саддама Хусейна.Работа Лаури будет интересна не только специалистам, профессионально изучающим историю «Первой войны в Заливе», но и всем любителям, интересующимся вооруженными конфликтами нашего времени. Перевод: О. Строганова

Ричард С. Лаури

Документальная литература
Французские тетради
Французские тетради

«Французские тетради» Ильи Эренбурга написаны в 1957 году. Они стали событием литературно-художественной жизни. Их насыщенная информативность, эзопов язык, острота высказываний и откровенность аллюзий вызвали живой интерес читателей и ярость ЦК КПСС. В ответ партидеологи не замедлили начать новую антиэренбурговскую кампанию. Постановлением ЦК они заклеймили суждения писателя как «идеологически вредные». Оспорить такой приговор в СССР никому не дозволялось. Лишь за рубежом друзья Эренбурга (как, например, Луи Арагон в Париже) могли возражать кремлевским мракобесам.Прошло полвека. О критиках «Французских тетрадей» никто не помнит, а эссе Эренбурга о Стендале и Элюаре, об импрессионистах и Пикассо, его переводы из Вийона и Дю Белле сохраняют свои неоспоримые достоинства и просвещают новых читателей.Книга «Французские тетради» выходит отдельным изданием впервые с конца 1950-х годов. Дополненная статьями Эренбурга об Аполлинере и Золя, его стихами о Франции, она подготовлена биографом писателя историком литературы Борисом Фрезинским.

Илья Григорьевич Эренбург

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Культурология / Классическая проза ХX века / Образование и наука