Жрон

Ну и ладно. Зато в глазах общественности я герой. Чуть попроще Поттера, но тоже ничего. Жаль, медальки не дадут. Министерство официально пожирателей не признало, максимум скажут, что я пришил грабителя, собравшегося под прикрытием паники поживиться добром и решившего устранить свидетеля в моём лице.

Успокоенный такими мыслями, я позволил себе расслабиться.

А в последний день ко мне пришёл Корнер, тот самый старший аврор. Я как раз успел расправиться с обедом, весьма недурным, на мой непритязательный вкус, и довольный жизнью, возлежал на кровати.

Аврор был в магловском костюме, на левой руке висел сложенный плащ, а правая держала шляпу, которую он незамедлительно бросил на мою тумбочку. Повесив плащ на спинку стула, присел сам. Осмотрел, улыбнувшись уголками губ моей сытой, довольной роже и спросил:

— Ну, как сам?

— Нормально, — ответил я. Ну, а что не нормально. Ем, сплю, газетки почитываю. Курорт.

— Это хорошо. Я что пришёл, — перешёл к делу Корнер. Машинально достал из внутреннего кармана пачку сигарет, но, смутившись, тут же убрал. — Проверили мы твоего, — аврор сознательно опустил эпитеты: «Труп, убитый, покойник» и прочие, психику, наверное, мою берёг. — Действительно оказался Стенли Шенпайк, работал кондуктором на «Ночном Рыцаре». Мы обыскали его квартиру… — аврор, вдруг, раскашлялся, скривившись, выпил пузырёк какой-то жидкости, сипло пояснил:

— Последствия давнего проклятья, только это временно симптомы убирает.

В ответ на мой молчаливый вопрос, криво улыбнулся:

— Не всё можно вылечить. Даже наша волшебная медицина не всесильна. Есть тут один пример, в соседней палате.

Корнер замолчал, но я понял, что он, скорее всего, имел в виду родителей Невилла.

Кашлянув ещё пару раз, старший аврор, наконец, справился с недомоганием и продолжил:

— Нашли тайник под полом, а в нём интересный дневничок. Такой невзрачненький, в дешёвом переплёте. Но вот внутри…

Аврор наклонился ко мне.

— Он там просто бредил о Лорде и его идеях. Всё представлял, как под его чутким руководством развернётся и займёт достойное себя место. Чуть ли не в министры магии метил. Мелкий, завистливый, ничего из себя не представляющий человечек. Всё время на всех обиженный был.

Аврор покачал головой, сказал со странной смесью грусти и раздражения:

— Он ведь даже не доучился, вылетел из Хогвартса после пятого курса. И ведь самое страшное, когда такой дорывается до силы и власти. Руки не по локоть, по плечи в крови оказываются, — Корнер, протянув руку, чуть сжал моё плечо. — Так что не переживай, ты убил мразь и подонка, которого нечего жалеть и, уж тем более, не стоит переживать.

Оглядел ещё раз меня, добавил даже как-то одобрительно:

— А ты неплохо держишься.

Я вскинулся, но он остановил меня, ладонью, мягко опуская обратно на постель, с которой я было приподнялся.

— Я не про беднягу Стена, из тридцати девяти дырок, там тридцать семь лишних, — он улыбнулся, показывая, что как бы шутит. — Я про твою психологическую устойчивость. Знаешь, знавал я авроров, кто после своего первого убитого уже не мог вернуться к работе.

Пожав плечами, ответил ему негромко:

— Я лишь защищал свою жизнь. Там всё было просто, или ты, или тебя. Тут не о чем переживать.

На что Корнер лишь одобрительно кивнул, сказал довольно:

— Грюму ты понравишься.

Пожал крепко мою руку, вставая. Подхватил шляпу и тихо зашуршавший плащ, и уже в дверях произнёс:

— Будет время - подумай о работе аврором.

***

Когда меня выписали, всё счастливое семейство уже ждало у входа в больницу. Артур выбил какую-то компенсацию с Министерства, и небольшая сумма перепала от Аврората – постарался старший аврор Корнер. Так что у меня появились деньжата, и я имел твёрдое намерение их потратить на личные нужды. Нужна же мне, в конце концов, нормальная парадная мантия на бал.

Уже дома, за столом, когда мать, квохча надо мной, как курица-несушка, суетилась, подкладывая лучшие куски на тарелку, я, промокнув салфеткой уголки губ, посмотрел на Артура и сказал, тихо, но так чтобы все слышали:

— Пап, я решил что хочу быть аврором.

— Э-э-э, — очередная газета легла на стол, а я встретился с удивлёнными глазами отца. Но он вдруг усмехнулся, и, сложив газету (небывалое дело), ответил степенно: — Ну, дело хорошее. Нужное. Важное. Но ты понимаешь, что и требования, и ответственность там очень высоки?

— Понимаю, пап, — я был как никогда серьёзен.

— Сынок, — губы Молли задрожали, она готова была расплакаться.

— Это же очень опасно, мы тебя едва не потеряли, а ты снова хочешь рисковать своей жизнью. Ты даже не знаешь, как там. Вон Грюм, известный мракоборец, на нём же живого места нет, сколько раз под смертью ходил, а скольких похоронили, от некоторых даже праха не оставалось…

— Мам, успокойся, — я смотрел чуть отстранённо и имел что сказать по данному поводу. — Во-первых, до этого ещё четыре года, а во-вторых, есть у меня смутное ощущение, что за палочки всё равно скоро придётся взяться и отсидеться не удастся никому.

Артур с Молли растеряно, и вместе с тем тревожно, переглянулись и не нашли что мне на это ответить.