Жрон

— Она, конечно, не одобряет такого, — тут мой дружбан легкомысленно пожал плечами. — Но это, всё-таки были слизеринцы. Так что, на кое-какое снисхождение можешь рассчитывать.

— Будем надеяться, — пробормотал я.

Собравшись и мысленно перекрестившись, я направился в сторону кабинета декана. Вчерашняя хандра не помешала мне вечером отрыть карту Хога и тщательно её проштудировать. Карта была не волшебной, к сожалению, но для ориентирования во всех этих коридорах вполне годилась. На всякий случай я держал её при себе, чёртовы лестницы запутывали неимоверно.

Аккуратно постучал в дверь и просунув голову в приоткрытую щель, поинтересовался у стоящей спиной ко мне Макгонагал:

— Профессор, заняты?

Она обернулась:

— А, мистер Уизли, нет, заходите, я хотела с вами поговорить.

Робко просочившись вовнутрь, я окинул взглядом аскетичную обстановку кабинета. Стол, кресло, правда, массивное и резное, почти трон. Пара книжных шкафов, узенький диван, не предназначенный для лежания, да пара стульев с другой стороны стола. Ну и конечно большой персидский ковёр на стене.

Я утёр ностальгическую слезу. Вдруг так отчётливо повеяло домом, и я решил, что обязательно в своей комнате в Норе повешу ковёр, пусть попроще, не персидский, но тоже красивый.

Присев на предложенный стул, я со всё возрастающим напряжением наблюдал, как, всегда уверенная в себе декан, медлит с вопросами. Подозрения с новой силой начали подниматься в моей душе.

— Мистер Уизли, — всё-таки начала она, — я, как декан, не могу не беспокоиться о том, что происходит с моим студентом. Тем более, когда происходит такое, — она снова взяла паузу, а я почувствовал, что, похоже, за справкой в Мунго бежать придётся, ну за что мне всё это. Точно Дракусик папочке пожаловался, а тот сходу к декану рванул. Козлина.

— Я бы хотела поговорить о вашем душевном состоянии, — осторожно подбирая слова, продолжила она, и я, в который раз, тяжело вздохнув, произнёс:

— Профессор, да не пиздил… тьфу, блин, извините, не бил я Малфоя! И даже не угрожал, почти!

И замер, по удивлённому виду декана понимая, что как раз об этом событии она ещё не была в курсе.

Блин, блин, блин! Понимая, что слово не воробей, мысленно смирился с тем, что сдал сам себя, спросил с усталой обречённостью:

— Но вы же не об этом хотели спросить, да, профессор?

— Не об этом, — чуть прищурившись, медленно протянула она. — Я хотела поговорить о произошедшем на финале Чемпионата, чтобы понять насколько это могло повлиять на изменение вашего поведения, но теперь и так вижу, что сильно, — протянула она, разглядывая меня словно необычный музейный экспонат.

— Так что там насчёт избитого Малфоя? — она предпочла не заметить мою оговорку, за что я ей был крайне благодарен, в устах аристократичной немолодой женщины, слово «отпизженный» звучало бы крайне дисгармонично.

Собравшись с мыслями и ещё раз пригладив готовящуюся к озвучиванию версию, сказал:

— Профессор, не отрицаю, что между мной и Малфоем произошёл небольшой конфликт, спровоцированный им самим, правда со своей стороны я признаю, что излишне остро всё воспринял. Бить никого не бил, Крэба с Гойлом просто толкнул, у них и синяков-то не должно остаться, а его и пальцем не тронул, так, припугнул, для острастки.

Я, не торопясь, рассказал ей всё, опуская, правда, некоторые детали. Постепенно морщинки вокруг её глаз разгладились, и она перестала выглядеть столь сурово как в начале.

— Мистер Уизли, вы понимаете, что подобного я не одобряю и от своих студентов ожидаю более разумного поведения, даже в отношении слизеринцев, — принялась она меня отчитывать.

— Понимаю, — повинно опустил голову я.

— Хорошо если так, — она, отвернувшись, отошла к окну, разглядывая двор замка. — Наличие депрессивных, асоциальных, суицидальных и прочих негативных состояний это очень весомый повод студента из Академии удалить. Мы не можем рисковать другими детьми. То, что случилось на Чемпионате, несмотря на оптимистичные заверения докторов, у кое-кого вызывает, вполне, скажу я, обоснованные подозрения. И меня не радует, когда эти подозрения высказываются в отношении моего студента, и к тому же сына хорошо известных мне родителей.

Она, снова, пристально взглянула на меня, сказала хмуро: 

— Вы сейчас должны быть тише воды, ниже травы. Хотя бы этот год. И избегать каких-либо конфликтов, поняли?

— Понял, профессор, — мне было стыдно, честно, она была во всём права, а я действовал как четырнадцатилетний идиот, а не тридцатилетний умудрённый опытом мужик.

— Но, что если первыми начнут они?

— Сможете это доказать, тогда к вам вопросов не будет, — сухо ответила Макгонагал. Поджав губы, добавила недовольно. — Только помните, иногда это бывает не легко.

Не замеченные мною ранее часы с кукушкой пробили пять часов после полудня, и она стала закругляться.