Жуга. Книги 1-4 + авторский сборник

– Зерги, назад! – Жуга оттолкнул его в сторону и шагнул вперёд, заступая дорогу. – Ну иди сюда, гадина…

Ремень свистнул в воздухе, обвивая запястье, Жуга рванул, и нож, кувыркаясь, полетел за борт. Моряк споткнулся, упал, пьяно выругавшись, но на помощь уже спешили трое других. Отступать было некуда – со всех сторон ждала холодная вода.

– Сзади!!! – не своим голосом вскричал Жуга. Первый сдуру обернулся и получил ногой в живот. Пока он стонал и охал, Жуга сцепился с оставшимися и обнаружил, что на палубе моряки оказались опаснее, чем на берегу – кругом была чёртова уйма верёвок и деревяшек, Жуга только и делал, что спотыкался, моряки же, несмотря на хмель, их будто не замечали. Вскоре третий оклемался, и Жуга понял, что дело плохо. Силы были на исходе – он и так не оправился после драки, а теперь ещё рана на лбу открылась. Заливая глаза, потекла кровь. Остриё ножа царапнуло плечо, Жуга пропустил удар, другой и дрался, не надеясь уже ни на что, как вдруг воздух сотрясло громовое «Один!!!» и в доски палубы глубоко вонзился топор. Эту щербатую, неказистую, но отменно прокованную секиру Жуга узнал бы из тысячи, хотя бы по руне грома, выбитой на лезвии. Он обернулся и не смог сдержать радостного крика:

– Яльмар!

* * *

Оставив своих спутников на причале, великан-викинг сперва не особо торопился, но вскоре непроизвольно ускорил шаг. Мороз подгонял. Его широкие волосатые штаны замёрзли и хрустели при ходьбе. В сапогах хлюпало. Он шёл всё быстрее, а когда прямо по курсу замаячили три вожделенные подковы, чуть не побежал. Кашляя, трясясь и лязгая зубами, Яльмар добрался до комнаты, скинул с себя всё и растёрся досуха одеялом, после чего спустился в корчму, оставив при себе только штаны и топор, примостился у пылающего камина и потребовал чего-нибудь горячего.

Он сидел там почти два часа, исходя паром, словно облако в штанах, дул пиво кружку за кружкой, кромсал бараний бок и не особенно задавался вопросом, куда подевались Жуга и Зерги. К тому же к вечеру Яльмар сделал важное открытие.

Пиво сегодня было густое и крепкое до необычайности.

Строго говоря, открытие это сделали ещё до него – весь постоялый двор сегодня восторженно обсуждал сие событие. А дело было так. Подмастерье в местной пивоварне, приставленный караулить остывающий на улице чан, дабы кто-нибудь злодейским образом его не выпил, заснул, сражённый леностью и бессонной ночью, и целый чан чудесного свежего ночного пива… замёрз. Шум по этому поводу случился преизрядный. Ледышки вычерпали, подмастерье получил нагоняй, а пиво уже собрались выплеснуть, да решили прежде попробовать. Тут собравшимся и открылась новая, доселе неизвестная сторона благословенного напитка. В числе первых оказался хозяин «Трёх Подков» и спешно, не торгуясь, закупил весь чан.

Весь день у «Трёх Подков» шло каруселье. Со всех сторон к постоялому двору, влекомый слухами, стекался народ. Владельцы других кабаков с досады рвали на себе волосы, подсчитывая убытки. Главный же виновник происшедшего в это время помешивал черпаком в котле, прикрывая ладонью распухшее ухо, плакал и ругал своих родителей, отдавших его в обучение на пивоварню. Яльмар ухватил самый хвост пивной гулянки, а потому успел опрокинуть от силы кружечек пять-шесть, но и этого хватило, чтобы прийти в радужное настроение. Было за полночь, когда викинг, икая и пошатываясь, поднялся по скрипучей лестнице и направился на боковую.

В комнате было темно. Яльмар повернулся, намереваясь закрыть дверь, и в этот момент уловил краем глаза шевеление в темноте. Викинг, как он ни был пьян, отреагировал мгновенно – левая рука его метнулась вперёд, хватая врага за горло, и тот забился, прижатый к стене. Что-то мягкое с глухим стуком упало на пол. Яльмар опустил глаза: кнут.

– Кто ты и что тебе надо? – рявкнул викинг, убедившись предварительно, что в комнате больше никого нет. – Отвечай или, клянусь Имиром, я тебе шею сверну!

– П-пустите меня! – полузадушенно прохрипели из темноты.

Варяг, не глядя, запер дверь на засов и прошествовал к столу, неся незваного гостя перед собою за шиворот, словно котёнка. Остановился, перехватил топор под мышку. Нашарил кресало.

– Не вздумай трепыхаться, – с угрозой сказал он, толкнул пленника на кровать, в два удара высек огонь и запалил свечу. Зыбкий язычок пламени высветил вздёрнутый нос, испуганные глаза и курчавую, чёрную как смоль шевелюру мальчишки лет десяти.

– Один и Фрея! – опешил норвег. Брови его полезли вверх. – Сдаётся мне, кому-то там внизу не мешало бы дать по морде… Слушай, ты! Если я нанимаю всяких сопляков в провожатые, это ещё не значит, что я предпочитаю мальчишек в постели! Понял? Заруби себе на носу!

– Но я не за этим пришёл! – запротестовал тот.

– Вор! – осенило Яльмара.

– Нет-нет!

– Врёшь!

– Вообще, да, – поспешно сознался паренёк. – Только у вас я ничего не собирался красть.

– Опять врёшь.

– Не вру, ей-богу!

– Тогда я вообще ничего не понимаю. – Яльмар развёл руками, обнаружил, что всё ещё сжимает топор, и положил его на стол. – Кто ты такой?

– Янко я. Цыган.