«КАК-ТО СКВЕРНО ЗДЕСЬ ПАХНЕТ…»
Как-то скверно здесь пахнет, — сказал Папа.
Правда? — сказал Свекор. — А я не чувствую.
Пахнет, пахнет, — сказал Деверь брюзгливо. — Тухлятиной какой-то. Как на помойке…
Стены, должно быть, сгнили, — решил Папа.
Вчера я видел новый танк, — сказал Тесть. — «Вампир». Идеальная герметика. Термический барьер до тысячи градусов…
Они, наверное, еще при покойном императоре сгнили, — сказал Папа, — а после переворота ремонта не было…
Утвердил? — спросил Тестя Шурин.
Утвердил, — сказал Тесть.
А когда на конвейер? — спросил Шурин.
Уже, — сказал Свекор. — Десять машин в сутки.
С вашими танками скоро без штанов останемся, — брюзгливо сказал Деверь.
Лучше без штанов, чем без танков, — возразил Тесть.
Как был ты полковником, — сварливо сказал ему Деверь, — так и остался. Все бы тебе в танки играть…
Что-то у меня зуб ноет, — сказал Папа задумчиво. — Странник, неужели так трудно изобрести безболезненный способ лечения зубов?
Можно подумать, — сказал Странник.
Ты лучше подумай о тяжелых системах, — сердито сказал Шурин.
Можно подумать и о тяжелых системах, — сказал Странник.
Давайте сегодня не будем говорить о тяжелых системах, — предложил Папа. — Давайте считать, что это несвоевременно.
А по-моему, очень своевременно, — возразил Шурин. — Пандейцы перебросили на хонтийскую границу еще одну дивизию.
Какое тебе до этого дело? — брюзгливо спросил Деверь.
Самое прямое, — ответил Шурин. — Я прикидывал такой вариант: пандейцы вмешиваются в хонтийскую кашу, быстренько ставят там своего человека, и мы имеем объединенный фронт — пятьдесят миллионов против наших сорока.
Я бы большие деньги дал, чтобы они вмешались в хонтийскую кашу, — сказал Деверь. — Это вы все воображаете, что раз каша — так уже и кушать можно… А я говорю: кто Хонти тронет, тот и проиграл.
Смотря как трогать, — негромко сказал Свекор. — Если деликатно, небольшими силами да не увязать — тронул и отскочил, как только они там перестанут ссориться… и при этом успеть раньше пандейцев…
В конце концов, что нам нужно? — сказал Тесть. — Либо объединенные хонтийцы, без этой своей гражданской каши, либо наши хонтийцы, либо мертвые хонтийцы… В любом случае без вторжения не обойтись. Договоримся о вторжении, а прочее — уже детали… На каждый вариант уже готов свой план.
Тебе обязательно надо нас без штанов пустить, — сказал Деверь. — Тебе — пусть без штанов, лишь бы с орденами… Зачем тебе объединенная Хонти, если можно иметь разъединенную Пандею?
Приступ детективного бреда, — заметил Шурин, ни к кому не обращаясь.
Не смешно, — сказал Деверь. — Я нереальных вариантов не предлагаю. Если я говорю, значит, у меня есть основания.
Вряд ли у тебя могут быть серьезные основания, — мягко сказал Свекор. — Просто тебя соблазняет дешевизна решения, я тебя понимаю, только северную проблему малыми средствами не решить. Там ни путчами, ни переворотами не обойдешься. Деверь, который был до тебя, разъединил Хонти, а теперь нам приходится опять объединять… Путчи — путчами, а этак можно и до революции доиграться. У них ведь не так, как у нас.
А ты что молчишь, Умник? — спросил Папа. — Ты ведь у нас умник.
Когда говорят отцы, благоразумным детям лучше помалкивать, — ответил Умник, улыбаясь.
Ну говори, говори, будет тебе.
Я не политик, — сказал Умник. Все засмеялись, Тесть даже подавился. — Право, господа, здесь нет ничего смешного… Я действительно только узкий специалист. И как таковой, могу только сообщить, что, по моим данным, армейское офицерство настроено в пользу войны…
Вот как? — сказал Папа, пристально на него глядя. — И ты туда же?
Прости, Папа, — горячо сказал Умник. — Но сейчас, по-моему, очень выгодный момент для вторжения: перевооружение армии заканчивается…
Хорошо, хорошо, — сказал Папа добродушно. — Я потом с тобой об этом побеседую.
Нет никакой необходимости с ним потом беседовать, — возразил Свекор. — Здесь все свои, а специалист обязан высказывать свое мнение. На то мы его и держим.
Кстати, о специалистах, — сказал Папа. — Почему я не вижу Дергунчика?
Дергунчик инспектирует горный оборонительный пояс, — сказал Тесть. — Но его мнение и так известно. Боится за армию, как будто это его собственная армия…
Да, — сказал Папа. — Горы — это серьезно… Шурин, это ты мне говорил, что в Гвардии обнаружили горского шпиона?.. Да, господа мои, Север — Севером, а на востоке висят еще горы, а за горами океан… С Севером мы как-нибудь управимся… воевать хотите — что же, можно и повоевать, хотя… На сколько нас хватит, Странник?
Дней на десять, — сказал Странник.
Ну что же, дней пять-шесть можно повоевать…
План глубокого вторжения, — сказал Тесть, — предусматривает разгром Хонти в течение восьми суток.
Хороший план, — сказал Папа одобрительно. — Ладно, так и решим… Ты, кажется, против, Странник?
Меня это не касается, — сказал Странник.
Ладно, — сказал Папа. — Побудь против… Что ж, Деверь, присоединимся к большинству?
А! — сказал Деверь с отвращением. — Делайте как хотите… Революции он испугался…
Папа! — сказал Свекор торжественно. — Я знал, что ты будешь с нами!
А как же! — сказал Папа. — Куда я без вас?.. Помнится, были у меня в Хонтийском генерал-губернаторстве какие-то рудники… медные… Как они там сейчас, интересно?.. Да, Умник! А ведь, наверное, надо будет организовать общественное мнение. Ты уже, наверное, что-нибудь придумал, ты ведь у нас умник.
Конечно, Папа, — сказал Умник. — Все готово.
Покушение какое-нибудь? Или нападение на башни? Иди-ка ты прямо сейчас и подготовь мне к ночи материалы, а мы здесь обсудим сроки…
Когда дверь за Умником закрылась, Папа сказал:
Ты что-то хотел сообщить нам о Волдыре, Странник?
