Жук в Муравейнике

Следуя тщательно отобранным маршрутом, мы нарываемся всего на два замечания: одно грубое и одно похабное. Первое удается проигнорировать, а на второе Палома так неожиданно агрессивно огрызается, что нас предпочитают пропустить без дальнейших выяснений. Поднявшись на лифтах до нужного уровня, на поезде уже спокойно добираемся до блока, где проживает Палома. У нас еще остается достаточно времени, так что идем по коридорам спокойно, стараясь не врезаться в резвящуюся ребятню, которую мы сегодня почему-то везде встречаем, и неожиданно нарываемся на неприятный сюрприз.

Впереди нас Сэм. Он звонит и долбится во все двери подряд, и пытается задавать вопросы встревоженным взрослым, которые выглядывают наружу только для того, чтобы забрать своих детей. Но с ним никто не хочет разговаривать, не смотря на форму старшего офицера. В итоге в коридоре царит крайне напряженная атмосфера. Пока он нас не заметил, мы запихиваемся в единственное, что может нас скрыть — маленький детский поезд, в вагончиках которого мы скручиваемся в три погибели, выставив в окошки бока мешков. Едва мы успеваем залезть, этот несчастный поезд нагло трогается с места и подъезжает поближе к Сэму. Нет бы наоборот.

Судя по его крикам, он ищет Палому, каким-то образом вычислив, где она прячется от него. Но в какой точно квартире он не знает, хотя это и не важно. Он кричит людям, чтобы они перестали покрывать ее, чтобы они не подпускали "эту стерву" к их детям.

— Вы помогаете убийце! — орет он в последнюю не успевшую закрыться дверь, в которую испуганная мать затаскивает обалдело взирающую на офицера девочку. — Вам что совсем наплевать, что она убила моего сына?! Она утопила его в ванной. Вспомните об этом, когда доверите ей приглядеть за своей малышней! Вы же так делаете, да?! Помогаете друг другу…

Не унимаясь, Сэм все кричит и кричит, повторяя практически одно и то же, носясь от одной двери к другой уже по совершенно пустому коридору. Фактически вокруг нас в этом миниатюрном поезде, который снова решил остановиться прямо посреди этого безумия. Между тем минуты идут одна за другой, и до отбоя остается совсем почти ничего, когда Сэм наконец замолкает и уходит.

Мы под большим впечатлением и самым спешным образом выковыриваем себя из вагончиков, чтобы наконец увидеть взъерошенную и красную от слез Палому, которая стоит перед нами и повторяет:

— Это неправда, неправда…

Сочувствуем, правда, но у нас остается всего несколько минут, чтобы вскочить в последний поезд и может быть успеть добраться до своих жилищ… Хотя добраться уже не вариант, но хотя бы в поезд…

Утирая слезы, Палома стучится в одну из дверей. Открывшая ей женщина, смотрит на нее строго, но с пониманием.

— Тебе придется переехать, ты же понимаешь, — она осекается, увидев нас.

Мы поскорее отдаем мешки и бегом мчимся к платформе. Заскакиваем уже в совершенно пустой вагон. Герти, наверное, успеет доехать до своей остановки, может и Морис, но нам с Лексом точно предстоит прогуляться.

— Думаете, это может быть правдой? — вместо того, чтобы беспокоиться о себе, растеряно лепечет Герти. — Что Палома сама убила своего ребенка?

— Он мог утонуть случайно, — предполагает Морис.

— Но все эти ее перепады настроения. Что если она сумасшедшая?

Никто ей не отвечает, ну, откуда нам знать на самом деле? Мы ее практически не знаем, так что пока и гадать не о чем.

Глава 4. Карта

Новое игровое задание задерживается, так что жизнь возвращается в свое спокойное привычное русло. Стирка, глажка, сортировка, время от времени покупка нескольких обедов с оставлением их в условленном месте и, конечно, утренняя пробежка. Несколько раз удается прогуляться вместе со стаей, и, надо отметить, моя знакомая собака выглядит все лучше и лучше. Предположу, в этом есть заслуга Роко. Впечатление, что он ее не только подкармливает, но еще и моет, и расчесывает. Шерстка такая стала опрятная.

Единственное, что меня пока заботит, это ежедневные сообщения от Мориса на игровой телефон. С неясной целью он продолжает и продолжает спрашивать, как у меня дела и что я в данный момент делаю. Я отвечаю стандартными "нормально" и "работаю", недоумевая все больше и больше.

Лето позади, и по утрам становится все холоднее, а сегодня еще и дождь хлещет с неба прямиком в бездну. От его плотной завесы тоже веет холодом. Поверх футболки мне теперь одеть нечего, так что надеюсь согреться на бегу. Обычный маршрут меняю так, чтобы не пришлось выбегать на открытые непогоде мостики — душ я лучше тепленький в учебке приму.

Стаю по пути не встречаю, так что назад возвращаюсь рано, еще до пяти часов — времени всеобщей побудки. И все же появляется какое-то неприятное ощущение, словно вот-вот что-то неприятное должно случиться. Хотя что? Люди еще спят.