Жуки в муравейнике. Братья Стругацкие

С первых же страниц повести сложно отделаться от мысли, что Стругацкие варили суп «Страны багровых туч» в одной кастрюле с «Человеком в сетчатой майке» (первый рассказ). Описание восхождения изложено в уже знакомой канве преодоления сложностей (хотя венерианские декорации и сменены на земные), стиль майора Перышкина до боли напоминает стиль командира Ермакова и даже условные сигналы (две ракеты и два столба дыма) Стругацкие решили не менять. Действия, эмоции, переживания, конечно же, очень сильно обрезаны, так как объемы произведений несопоставимы. «Прошло два часа, и мы перестали разговаривать.»… Помнится в «Стране багровых туч» похожий эпизод преодоления последних ста пятидесяти тысяч шагов и сопровождавших их, угасающих с каждым новым часом коммуникаций героев, был представлен куда более глубоко и насыщено. Там это была, пожалуй, самая сильная по эмоциональному воздействию на читателя глава. Здесь же, авторы решили не утруждаться и сократили все до одного крошечного предложения.

Открывающиеся с высоты гор, красивые земные пейзажи дали авторам возможность подкрасить свою работу разноцветными художественными мазками, которые в конечном итоге делают повесть более светлой и приятной для восприятия (горный воздух, словно сквозь буквы и слова благотворно влияя на организм читателя, делает свое дело). Однако стоит совершить всего один шаг глазами от художественных описаний к поступкам героев, как они во всей своей «красе» молодых Стругацких проявляют себя в полной мере. Почему, скажем, проверять глубину кратера нужно обязательно плевком? (предварительно, конечно же, слазив в карман штанов за сигаретами). Читая «Извне» начинаешь еще больше ценить их предыдущую книгу, где цензоры (хотя и совсем по другим мотивам) порекомендовали переделать военных героев книги в более культурных, гражданских.

Есть здесь и еще одна досадная, отталкивающая заноза, которой не было в их первой книге. Начиная с «Извне» Стругацкие переходят к экспериментам повествования от первого лица, а ведь отвлеченное изложение от имени «всезнающего автора» представляет гораздо более широкие возможности для автора в изложении сюжета.

В «Извне» Стругацкие применяют и еще один более чем спорный в фантастике литературный прием — дают возможность герою расставлять пункты, уподобляясь какому-то научному отчету. Да, передавать события и рассказывать интересные факты можно и от первого лица, но красочность и монолитность создаваемой картины начинает заметно рушиться, а мы ведь с вами читаем художественное произведение. «Во-первых, чтобы показать, что странные события вечера того же дня произошли без всяких предзнаменований. Мы ничего ровным счетом не подозревали заранее. Во-вторых…» Нет, господа авторы, давайте все же сохранять интригу, вносить в книгу тайные сигналы, которые и заставят нас поверить в то, что все это происходило неожиданно для героев, а не говорить нам об этом вот так в лоб.

Еще больше портят картину стройного художественного повествования короткие банальности, предложения, состоящие всего из двух слов на подобии «Я рассказал», «Я кивнул», «Я объяснил», добавляемые авторами в паузах между диалогами. Переход на первое лицо, к моему глубокому сожалению, понравится Стругацким и в дальнейшем они будут часто возвращаться к нему.

В целом повесть читается легко, с нескрываемым авторами послевкусием ироничности. Пришелец (почему-то неизменно с большой буквы, словно в дань уважению) уносит примус и консервы, а главного героя третьего рассказа несколько раз тошнит (в том числе один раз в невесомости… попробуйте представить эту картину во всех деталях).

Последний третий рассказ стоит ожидания. Если отвлечься от наивности и скоротечности сюжета, в ней авторы предлагают нам поразмышлять, пока еще не издеваясь над нами (как в более поздних книгах). Не так уж сложно представить себе человека, оказавшегося перед таким выбором, какой представился Лозовскому, гораздо сложнее представить себе человека, который сделал именно такой выбор как он и тем более проанализировать, к чему может привести такое решение. О да, ради этого стоило было дочитать до конца. В этой ранней работе, при всех ее шероховатостях, Стругацкие не подвели. Карликовый сюжет все же закрутился, не распался и выстроился в нужную линию, ведущую читателя к хоть и наивной, как и сама повесть, но все же развязке.

Если сконцентрировать свои усилия на попытках получить литературное наслаждение от трехрассказной повести, поводы для этого тоже можно найти. Чего только стоят весьма редкие для Стругацких красивые обороты вроде «проступающие блестящие капельки испарины» на переносице и «бешеный звон крови» в ушах старшего лейтенанта.

«Путь на Амальтею»

(4/12)

Околоюпитерские приключения, которые невозможно воспринимать серьезно