Жуков. Маршал на белом коне

Одновременно взяв его за руки, приподнял его со стула и обыскал все его карманы, оружия не оказалось. Его портфель был тут же отброшен на середину стола. Берия страшно побледнел и что-то начал лепетать. Два генерала взяли его за руки и вывели в заднюю комнату кабинета Маленкова, где был произведён тщательный обыск и изъятие неположенных вещей. В 11 часов ночи Берия был скрытно переведён из Кремля в военную тюрьму (гауптвахту), а через сутки переведён в помещение командного пункта МВО и поручен охране той же группе генералов, которая его арестовала.

В дальнейшем я не принимал участия ни в охране, ни в следствии, ни на судебном процессе. После суда Берия был расстрелян теми же, кто его охранял. При расстреле Берия держал себя очень плохо, как самый последний трус, истерично плакал, становился на колени и, наконец, весь обмарался. Словом, гадко жил и более гадко умер».

Помощник военного коменданта Москвы полковник Гаврилов рассказывал Владимиру Карпову: «25 июня на гарнизонную гауптвахту неожиданно, без предварительного телефонного звонка, приехал маршал Жуков. Он обошёл помещение гауптвахты. Приказал мне открыть все камеры и выйти арестованным в коридор. Когда наказанные вышли, маршал громко объявил: “Вам амнистия!” Громкое “Ура”, наверное, впервые в истории прогремело на гауптвахте.

Маршал мне приказал: “Всех отправить в свои части” Я недоумевал: что происходит? Освободив помещение от людей, Жуков в моём сопровождении обошёл и осмотрел все камеры. В одной задержался, оглядел её и, увидев под потолком выступающую трубу парового отопления, сказал как бы про себя: “Не подойдёт, может повеситься…” Перешли в другую камеру. Осмотрел её внимательно. Потрогал решётку. “Эту за ночь побелить и прибрать. На гауптвахту арестованных не принимать. Чтоб вся была свободна. Вам никуда не отлучаться до особого разрешения”.

И уехал, оставив меня в полном недоумении. А на следующий день поздно вечером примчались несколько машин. Из первой вышел генерал Москаленко и ещё несколько генералов. Между ними стоял ссутулившийся человек в гражданской одежде. Его провели в ту камеру, которую приказал подготовить Жуков.

Я гадал: кто же этот важный арестованный? Сначала не узнал его, может быть, потому, что на глазах не было обычного пенсне.

Москаленко мне сказал: “Вы свободны, охранять внутри мы будем сами. Наружную охрану обеспечите вы. Скоро подъедет и наша дополнительная охрана”.

Тут я понял — это же Берию привезли! На следующий день Берию перевели в бомбоубежище штаба Московского округа, где в течение дня и ночи оборудовали для его содержания специальную камеру и запоры в ней».

Из «Воспоминаний и размышлений» Жукова: «Я уже не вернулся в Свердловск и немедленно приступил к исполнению своих обязанностей. Перед вступлением в должность у меня состоялся большой разговор с Булганиным. Он начал с того, что в прошлом у нас не всё было гладко, но в этом он лично якобы не был виноват. На прошлом надо поставить крест и начать работать на хороших дружеских началах, этого требуют интересы обороны страны и что якобы он первый предложил мою кандидатуру. Я сказал Булганину: “Вы, Николай Александрович, сделали много неприятностей для меня, подставляя под удары Сталина, но я в интересах дела хочу всё это предать забвению, и если вы хотите искренне, дружно работать, давайте забудем о прошлых неприятностях…”».

Оказавшись в Москве, Жуков принялся хлопотать о своих боевых товарищах, которые томились в лагерях. Вскоре в Москву вернулись генерал Крюков и его жена певица Лидия Русланова. Он снял для них номер в гостинице «Москва», где они жили до получения квартиры.

Когда дела Крюкова и Руслановой решились положительно, Жуков начал настаивать перед Хрущёвым и Булганиным о пересмотре дел других генералов и офицеров, арестованных МГБ в 1947 и 1948 годах. Главному военному прокурору генералу Е. И. Ворскому сделал запрос:

«Почему не говорят правду о Кулике? Я прошу Вас срочно подготовить и дать ответ его жене. Мне кажется, что Кулик осуждён невинно.

17.5.55 г.

Жуков».

Возможности Жукова были ограничены тем, что любое действие, каждое обращение в официальные органы он, замминистра, должен был согласовывать с маршалом и министром обороны СССР Булганиным. Булганин же, в своё время приложивший руку и усилия к раскручиванию кровавого колеса репрессий, всячески гасил пыл своего заместителя. И тем не менее вскоре появился документ, подготовленный Жуковым и подписанный Булганиным, который за три года до XX съезда фактически начинал реабилитацию невинно осуждённых.

«Совершенно секретно

В ПРЕЗИДИУМ СОВЕТА МИНИСТРОВ СССР

Товарищу МАЛЕНКОВУ Г. М.

Произведённой тщательной проверкой дел на арестованных генералов и адмиралов Советской Армии и Флота и осуждённых в период с 1941 по 1952 год установлено, что многие из них были арестованы и осуждены необоснованно.