Жуков. Портрет на фоне эпохи

События развивались по наихудшему для советской стороны варианту. 25 августа из Гомеля выступили танковая группа Гудериана и II армия (800 танков, 400 000 человек, прикрываемых 700 самолетами). 3 сентября эта группировка преодолела единственную естественную преграду на своем пути – реку Десну. Еременко попытался задержать продвижение противника дерзкой фланговой атакой Брянского фронта. Безуспешно, в этом не было ничего удивительного, учитывая неопытность советского командования: всего неделю назад Еременко командовал армией, двое командующих армиями его фронта – дивизиями, а штабом фронта был штаб бывшего 25-го механизированного корпуса. Все те же проблемы… 10 сентября Гудериан смял слабые 40-ю и 21-ю армии и захватил Конотоп. В то же время в Кременчуге, на среднем Днепре, ниже Киева по течению, I танковая группа форсировала реку и устремилась навстречу Гудериану, чьи войска совершали 250-километровый бросок. Их встреча произошла 15 сентября в Лохвице. В тот же самый день Сталин, в приступе паники, телеграфировал Черчиллю: «Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25–30 дивизий в Архангельск или перевести их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территории СССР»[442]. 25–30 дивизий: едва ли не все имевшиеся у англичан в наличии силы… Сталин просил «кровавого империалиста» Черчилля об интервенции, подобной той, что была в 1918 году, но на сей раз с целью спасения Советского Союза – ситуация, не лишенная юмора. Упрямство Сталина стало причиной настоящей катастрофы. Киев пал 19 сентября, основные силы Юго-Западного фронта были окружены, разгромлены и принуждены к сдаче – в плен попало 665 000 человек, в том числе 13 генералов, 100 000 человек были убиты, уничтожены или захвачены немцами 884 танка, 3718 орудий, 30 000 различных автомобилей. Красная армия разом лишилась примерно четверти своих сил. Катастрофической стала почти полная гибель или пленение командного состава сорока трех дивизий, обстрелянного, уже приобретшего немалый боевой опыт, что было редкостью для Красной армии. Если Хрущев, Тимошенко, Буденный, Баграмян и Власов сумели вырваться из окружения, то Кирпонос и еще пять генералов погибли. Вся система советской стратегической обороны рухнула. Харьков, крупный промышленный район Донбасс и Крым остались без защиты, открылась южная дорога на Москву. Тимошенко, Кирпонос, Василевский, Шапошников – последний из-за ослепления страхом перед Сталиным,  – ни один видный военачальник на Украине и в Москве не сумел убедить Верховного главнокомандующего в необходимости уйти, пока не поздно, из готовящейся западни.

Немцы ликовали. Впрочем, после войны германские генералы станут критиковать Гитлера за решение отказаться от наступления на Москву в пользу проведения Киевской операции; они даже увидят в нем причину их окончательного поражения в России. Командующий II армией Вейхс будет одним из немногих, кто признается, что был согласен с фюрером, как и 90 % его коллег: «Это сражение для уничтожения крупной группировки противника казалось мне тогда обязательным предварительным условием продолжения кампании. Сегодня мы знаем, что группа армий „Центр“ не дошла до Москвы, что ее наступление слишком запоздало, что очень холодная зима и неожиданно возродившаяся способность русских к сопротивлению в конце концов привели ее к поражению. Поэтому некоторые склонны считать сражение за Киев стратегической ошибкой. Но мы не могли знать, сумела бы группа армий „Центр“ достичь Москвы при сохранении мощной угрозы [со стороны армий Кирпоноса] ее флангу и тылам. […] Во всяком случае, проведение операции на Днепре до начала наступления на Москву было стратегически обоснованным решением. […] В истории войн это сражение заслуживает быть помещенным рядом с Каннами и Таннен-бергом»[443].