Жуков. Портрет на фоне эпохи

2 марта Сталин назначил Жукова командующим 1-м Украинским фронтом вместо Ватутина. Маршал оставался на этой должности до 24 мая и пробыл все это время на фронте, за исключением одной недели (22–28 апреля), которую провел в Москве. Сталин известил его, что отныне и вплоть до особого распоряжения за действиями маршала Конева будет наблюдать не он, а непосредственно Москва. Еще одна горькая пилюля, которую пришлось проглотить.

Итак, после двадцати двух месяцев пребывания в ранге представителя Ставки Жуков вернулся к непосредственному оперативному командованию войсками. Знаменательный факт. Василевский остался координировать действия 3-го и 4-го Украинского фронтов, Рокоссовский, сосед Жукова справа, и Конев, сосед слева, подчинялись лично Верховному главнокомандующему и Генштабу. Как не увидеть в данном факте доказательство того, что эти двое завоевали доверие Сталина и по значению почти сравнялись в его глазах с Жуковым? Добавим также, что со времени Курской битвы и Конев, и Рокоссовский постоянно доказывали Верховному бесполезность – и даже вредность – представителей Ставки. Но упразднение этого спорного института произойдет только 12 ноября 1944 года.

То, что Сталин остановил свой выбор на Коневе, объясняется абсолютной политической верностью этого бывшего комиссара и его плохими отношениями с Жуковым, что успокаивало вождя, более, чем когда бы то ни было, озабоченного поддержанием соперничества между маршалами. Рокоссовский же своим возвышением обязан исключительному своему полководческому таланту. Начиная с операции «Уран» он не знал поражений. В неудаче с взятием Брянска в феврале 1943 года нет его вины: он сделал все, что мог. В декабре 1943 года, командуя своим Белорусским фронтом, он успешно провел Гомельско-Речицкую, а в феврале 1944 года – Рогачевско-Жлобинскую операцию, которые обе были направлены против южного фланга группы армий «Центр». К огромному его удивлению, в начале декабря 1943 года Сталин возложил на него миссию, которую он ни разу не выполнял до того и больше не будет выполнять никогда.

«Меня вызвал к аппарату Сталин. Он сказал, что у Ватутина неблагополучно, что противник перешел там в наступление и овладел Житомиром.

 –  Положение становится угрожающим,  – сказал Верховный Главнокомандующий.  – Если так и дальше пойдет, то гитлеровцы могут ударить и во фланг войскам Белорусского фронта.

В голосе Сталина чувствовались раздражение и тревога. В заключение он приказал мне немедленно выехать в штаб 1-го Украинского фронта в качестве представителя Ставки, разобраться в обстановке на месте и принять все меры к отражению наступления врага»[635].

Как раз перед выездом, Рокоссовский получил телеграмму за подписью Сталина, разрешавшую ему, по собственной инициативе, принять командование 1-м Украинским фронтом, если того потребует боевая обстановка. Невероятная ситуация! Данную проблему должен был бы решать Жуков, на которого была возложена обязанность координировать действия 1-го Украинского фронта с его соседями. Где он находился в тот момент, когда Рокоссовский прибыл в штаб Ватутина? Это маленькая загадка. Об этой истории Жуков не упоминает ни в своих «Воспоминаниях», ни в интервью. Нам известно, что в Москву он прибыл не ранее 4 декабря. Конев не сообщает о присутствии Жукова рядом с ним. Учитывая сохранение серьезной угрозы со стороны Манштейна, нависавшей над Киевом, невозможно себе представить, чтобы Жуков в тот момент мог находиться где-то кроме расположения 1-го Украинского фронта. Огромное тщеславие наверняка не позволило ему присутствовать при приезде Рокоссовского. Должно быть, оскорбленный и униженный, он отправился инспектировать одну из армий. В своих мемуарах Рокоссовский с удовольствием вспоминал мельчайшие детали своего приезда к Ватутину, что тот «говорил каким-то оправдывающимся тоном, превращал разговор в доклад провинившегося подчиненного старшему», отмечал его пассивность, читавшуюся на лице усталость. Рокоссовский его успокоил, объяснил, что в его распоряжении достаточно средств, чтобы остановить Манштейна, но упрекал за его методику все делать самому. Затем он преподал урок начальнику штаба, объяснив, что тот не должен позволять Ватутину вторгаться в его прерогативы. Вернувшись на свой КП, Рокоссовский отправил Сталину телеграмму, что, по его мнению, Ватутин соответствует занимаемой им должности. Сталин поблагодарил его и освободил от обязанностей представителя Ставки. О Жукове не было сказано ни слова.