Жуков. Портрет на фоне эпохи

Жуков служил в армии, не похожей ни на одну другую. Это был огромный и мощный, но при этом громоздкий и не слишком удобный инструмент, имевший свои источники силы и свои специфические слабости. Сила Красной армии заключалась в очень ранней мобилизации промышленности, в огромных людских ресурсах, в передовой военной доктрине и, начиная с 1942 года, в великолепном Генеральном штабе. Недостатки ее тоже были велики. Сверхполитизирован-ная, находящаяся под неослабевающим контролем единственной в стране политической партии и органов госбезопасности, она подчинялась суровому вождю, строго спрашивавшему с ее командиров за любые ошибки. Но это же было ее силой: как иначе заставить подчиняться неустойчивый рядовой состав? И слабостью: как в подобных условиях получить профессиональный офицерский корпус? Она вступила в войну совершенно дезорганизованной, особенно это относилось к ее офицерскому корпусу. Солдатская масса была расколота по национальному, социальному и политическому признакам. Такого не было ни в однородных армиях Соединенных Штатов и Соединенного Королевства, состоявших из солдат-граждан, ни в вермахте (по крайней мере, до 1943 года), сплоченном вокруг старых профессионалов прусско-германской школы и твердо верившем в своего фюрера. Армия, в которой служил Жуков, была разнородной, многонациональной, плохо обученной и недисциплинированной. Это была армия не преодолевшей свою техническую отсталость страны, в которой было мало специалистов, население которой находилось под воздействием крестьянской анархии. Был ли у Жукова выбор стиля руководства при таком «человеческом материале»? Мог ли он командовать иначе, чем страхом? В этом можно усомниться, пусть даже его темперамент и адаптация к сталинской системе способствовали принятию им такой системы управления.

Крупный военачальник XX века должен был обладать тремя достоинствами: традиционными профессиональными качествами полководца; четким пониманием природы современной войны; привилегированным доступом к политическому центру принятия решений.

Традиционные качества полководца, думаем, хорошо известны. Глазомер, правильная оценка обстановки, серьезная подготовка, организационные способности, энергичность, храбрость, воля, личное присутствие, стальные нервы – список этот каждый дополняет его по своему разумению. Жуков обладал ими всеми. Некоторыми в очень большой степени: его воля к победе была непреклонной, он с маниакальной скрупулезностью относился к подготовке операций, никому не позволял оказывать на него влияние, а его уверенность в себе доходила до самоуверенности. Он отличался на всех уровнях: тактическом, оперативном, стратегическом, логистическом. В числе его достоинств следует упомянуть решительность и умение сосредоточить силы, четкое понимание цели и способность пойти на риск, очень хорошо просчитанный. Он великолепно владел практическими элементами оперативного искусства: эшелонирование сил на тактическом и оперативном уровнях, взаимодействие различных родов войск, прорыв тактической обороны противника, ввод в него мобильных сил и развитие его в глубину. Упреки его полководческого стиля в отсутствии изящности основываются на значении, придававшемся им «артиллерийскому бою», и использовании танков не для систематического окружения противника, а для рассечения его расположения. В 1942 году Жуков проводил операции на глубину 150–200 км, в 1944-м – на глубину 400 км, а в 1945-м – на 500 км. Да, у него не найти изящных тактических приемов того же Манштейна. Его манера грубее, как и его армия, но зачастую она гораздо эффективнее. Справедливости ради следует отметить, что он не всегда умел использовать созданные им же самим ситуации и способностью оценивать свои возможности не превосходил Манштейна.

Жуков понимал современную войну одновременно как полную мобилизацию сил народа и государства и как длительный процесс, как серию операций, выгрызающих стратегическое пространство противника. Организации тыла и снабжению войск он придавал первостепенное значение, гораздо большее, чем придавали этому вопросу его противники, немцы, и его коллеги, например Ватутин, хотя тот часто простирал заботы об этом даже слишком далеко.