Жуков. Рожденный побеждать

В соответствии с законно отданными им распоряжениями (завещанием), он передал свою власть и ответственность гросс-адмиралу Дёницу как президенту империи и министру доктору Геббельсу как имперскому канцлеру, а также назначил исполнителем своего завещания своего секретаря рейхсляйтера Мартина Бормана.

Я уполномочен новым имперским канцлером и секретарем Адольфа Гитлера Мартином Борманом установить непосредственный контакт с вождем советских народов. Этот контакт имеет целью выяснить — в какой мере существует возможность установить основы для мира между немецким народом и Советским Союзом, которые будут служить для блага и будущего обоих народов, понесших наибольшие потери в войне.

Доктор Геббельс, Борман“» ^{648}.

О получении этого сообщения Жуков в 10 часов 35 минут доложил Сталину. «Из разговоров с Кребсом я сделал вывод, — отмечал Георгий Константинович, — что главной целью Геббельса является прощупать возможность признания со стороны Советского правительства проектируемого правительства Германии (составленного по указанию Гитлера) и прощупать возможность начала переговоров о перемирии. Сдавать Берлин на условиях безоговорочной капитуляции до получения гарантии о перемирии Геббельс и Борман не считают возможным. Посылку немецкого офицера в Мекленбург к Дёницу через линию нашего фронта я не разрешил» ^{649}.

По поводу миссии Кребса личный референт Геббельса по вопросам науки и культуры В. Хейрихсдорф на допросе 4 мая показал, что к 30 апреля даже для высшего государственного руководства стала совершенно очевидна совершеннейшая безнадежность дальнейшей обороны Берлина и продолжения войны. «Оборонять же Берлин против трех прекрасно оснащенных современных армий маршала Жукова было совершенно бессмысленно и преступно, — говорил Хейрихсдорф. — Каков мог быть выход? Незадолго перед этим Гиммлер попытался капитулировать перед англичанами и американцами. Эта попытка не удалась. 30 апреля Гитлер решил капитулировать перед русскими. Для этой цели он избрал генерала Кребса — быв. военного атташе в СССР, который, как у нас полагали, пользовался в глазах правительства СССР известным авторитетом. В тот же день Кребс был назначен начальником Гл. штаба вооруженных сил вместо Кейтеля, который неизвестно где находился. О самоубийстве Кейтеля мне ничего не известно. Кребс был направлен к маршалу Жукову. Возможно, что формально данное ему поручение звучало иначе, но, насколько я был в курсе дел, вопрос был именно об односторонней капитуляции перед Россией. После своего возвращения Кребс доложил, что он лично разговаривал с маршалом Жуковым, а по телефону также с маршалом Сталиным, но что его старания успехом не увенчались» ^{650}.

2 мая министериальный директор и первый заместитель Геббельса Ганс Фриче направил через 8-ю гвардейскую армию обращение на имя Жукова:

«Главнокомандующему Русскими армиями в Берлине, господину Маршалу Жукову.

Господин Маршал!

Как Вы из переговоров с начальником германского Генерального штаба, генералом Кребсом, осведомлены, Адольф Гитлер не находится в живых.

Назначенный Адольфом Гитлером рейхспрезидент Дёниц из Берлина недостижим. Известно, что назначенный Адольфом Гитлером рейхсканцлер д-р Геббельс не находится в живых. Другие ответственные члены германского правительства и ответственные военные представители недостижимы. Они частью, вероятно, не находятся в живых или не находятся в центре Берлина, находящегося еще в руках германских войск.

Я, как один из немногих находящихся в Германии в живых высоких чиновников правительства, прошу Вас взять в свои руки Берлин под защиту советских войск. Имевшие до сих пор правительственную власть чиновники германской империи, которые, как уже упомянуто, не находятся больше в живых, меня на этот шаг не уполномочили. Но я хотел бы указать на то, что мое имя в германской империи и по эту сторону германских границ небезызвестно и что мое слово, транслированное через еще имеющиеся имперские радиостанции, авторитетно; особенно тогда, когда я германскому народу и германским войскам мог бы дать сообщение о событиях, происшедших после смерти Адольфа Гитлера. Я уверяю, что с моим словом последнее, еще имеющееся сопротивление будет иметь свой конец.

Другие имеющиеся предложения отдельным союзным великим державам находятся вне этого шага, который я предпринимаю в тяжелую минуту для германского народа. Для технического проведения передачи германской столицы под защиту советских войск прошу о немедленном прекращении военных действий и предоставлении возможности через радиовещательную станцию Берлина дать германскому народу соответственную трансляцию. Парламентер уполномочен все подробности, согласно Вашему желанию, установить.

Я предлагаю, господин Маршал, эту передачу в надежде дать возможность оставшимся в живых после этой большой катастрофы, постигшей мою родину, мужчинам, женщинам и детям, работать на благо человечества.

В этом смысле я высказываю уважение не от своего имени, но в признании Вашей победы прошу милости от имени моих сограждан» ^{651}.