Жуков. Рожденный побеждать

К этому времени маршал Конев доложил Сталину, что его танковые армии, форсировавшие накануне Нейсе, начали отрываться от общевойсковых армий и выдвигаться глубоко вперед в северо-западном направлении. Сталин предложил через образовавшийся прорыв на участке 1-го Украинского фронта пустить и подвижные войска маршала Жукова. Но Конев посчитал, что это займет много времени и создаст большое замешательство, а поэтому будет лучше повернуть две танковые армии 1-го Украинского фронта на Берлин в направлении на Цоссен (в 25 км южнее Берлина). Сталин с этим предложением согласился. „Танковые армии могли понадобиться — и впоследствии понадобились — самому 1-му Белорусскому фронту после взлома вражеской обороны на другом направлении, — писал Конев. — Танковые же армии нашего фронта, войдя в прорыв, по существу, уже были готовы к удару на Берлин. Их оставалось только повернуть, или, как я уже говорил, „довернуть“, в нужном направлении. Теперь, когда они фактически уже выходили на оперативный простор, такой „доворот“ не составлял большого труда, тем более что командование танковых армий было готово к выполнению именно такой задачи“^{622}.

После разговора со Сталиным командующий 1-м Украинским фронтом сразу же приказал 3 и 4-й гвардейским танковым армиям повернуть на Берлин.

Маршал Конев, мягко говоря, лукавил, когда докладывал Сталину, что ввод подвижных войск 1-го Белорусского фронта через образовавшийся прорыв на участке 1-го Украинского фронта займет много времени и создаст большое замешательство. Ведь в седьмом часу вечера 17 апреля Иван Степанович приказал командующим 3 и 4-й гвардейскими танковыми, 3 и 5-й гвардейскими и 13-й армиями стремительно развивать наступление на плечах противника, ночью 17 апреля форсировать р. Шпрее, не дав противнику закрепиться на рубеже р. Шпрее. При этом он подчеркивал: „Наши войска должны быть в Берлине первыми, они это могут сделать и с честью выполнить приказ Великого Сталина“^{623}.

В свою очередь, Жуков, недовольный темпами развития наступления, направил командующим армиями в десять часов вечера 18 апреля следующий приказ:

„1. Наступление на Берлин у вас развивается недопустимо медленно. Если так будет операция и дальше проходить, то наступление может захлебнуться.

2. Основная причина плохого наступления кроется в неорганизованности, отсутствии взаимодействия войск и отсутствии требовательности к лицам, не выполняющим боевых задач“^{624}.

Жуков потребовал от командармов, командиров корпусов, дивизий и бригад выехать в передовые части и лично разобраться с обстановкой. До 12 часов 19 апреля привести части в порядок, уточнить задачи, организовать взаимодействие всех частей, пополнить боеприпасы и в 12 часов по всему фронту начать артиллерийскую и авиационную подготовку и, в зависимости от характера артподготовки, атаковать противника и стремительно развить наступление согласно плану. Все транспортные машины механизированных бригад, механизированных корпусов и тылов бригад и корпусов следовало немедленно убрать с дорог и отвести в укрытия. В дальнейшем мотопехота должна была действовать в пешем порядке. Для поддержания взаимодействия между стрелковыми дивизиями и танковыми бригадами танковых армий военным советам 5-й ударной и 8-й армий приказывалось иметь своих ответственных командиров со средствами связи в каждой танковой бригаде 1 и 2-й танковых армий, а военным советам этих армий — соответственно своих представителей в стрелковых дивизиях. Всех командиров, проявивших неумение выполнять задачи и нерешительность, следовало заменить умелыми и отважными командирами.

Немного позднее Г. К. Жуков объявил выговор командиру 9-го гвардейского танкового корпуса Н. Д. Веденееву „за плохие действия“ и к исходу дня 19 апреля приказал любой ценой выйти в район Фройденберга. Еще более жестко оценил Георгий Константинович действия командира 11-го гвардейского танкового корпуса А. Х. Бабаджаняна, которого строго предупредил о неполном служебном соответствии за плохую и нерешительную работу.