Жулье. Золото красных. Выездной

Пьяница потопал вверх на свой этаж, не обратив внимания, что кабина лифта так и не стронулась с места. Проверочный трюк желтолицего удался, можно б накостылять шутнику, да жалко время, и светится лишний раз не резон. У магазина Пачкуна отзвонили начальству — квартира пуста, все спокойно.

Результаты обхода и Чорк, и северяне узнали всего через десять минут: квартира пуста, все спокойно.

Машина техпомощи со стаканом из прутьев на телескопической ноге отдыхала во дворе заведения в ожидании новых хозяев, утром ее передадут законным владельцам.

Могло случиться так, что в миг, когда желтолицый приложил ухо к двери, Почуваев, как раз и огорошил компанию слезливо-перепуганно — ужас! Сгорела девка, но вышло иначе. Отставник вверг присутствующих в боязливое уныние чуть раньше, сразу после того, как елейно-фальшивый комментатор тэвэ предложил зрителям вместе поохать над безобразиями, кои множились уже десятки лет и вызывали уже не ожесточение, а скорее горестные усмешки, от бессилия что-либо исправить, как при болезни, или смерти.

Сложилось все так, как хотела Фердуева: и Мишка знал, и Акулетта, и Васька Помреж, что Приманка тянет с отдачей долга. Теперь каждый понимал, что Приманку наказала Фердуева — сожгла заживо, и Мишка Шурф оповестит вскоре пол-Москвы о крутости мадам. Фердуева желала, чтобы северяне получили наглядный урок, и они его получат. Оцепенение крепко держало вмиг отрезвевших, и более других купался в отчаянии Дурасников: он-то навидался крушений карьер как раз по таким мерзким дачно-банным поводам, тут спуску не давали, гуляй, пей, хоть залейся, но… попадаться не моги! Раз скрутили, значит, дурак, могущественным не с руки держать в приближении к себе прокалывающихся придурков.

Дурасников первым сообразил спросить: — Она того… или жива?

Почуваев тупо молчал.

— Может вызвать кого? — впервые в жизни Акулетта вспомнила про закон и людей, изредка помогающих гражданам выпутываться из лихих обстоятельств.

— Вызвать всегда успеется, — мрачно вступил Пачкун. Твою мать! Не заладилось! Некстати случилось. Дурасников не простит, хотя, если верха потребуют головы Дурасникова, то и Пачкуну на него нас… плохо, что понадобится нового прикрывалу улещать, разузнавать слабые места, затаривать дарами, развлекать, располагать к себе известными, но чертовски надоевшими способами.

Каждый об одном думал: занесло сюда, такого-рассякого! Теперь затаскают, муторное время выплывало, ощерившееся последствиями.

Никто в баню не шел, жались по углам, никто не пытался оказать помощь, разве думалось о страданиях чужой девки, корчащейся в обожженной коже.

Пачкун и тут хладнокровия не терял.

— Вызывать не надо… спешка без мозгования всех погубит… до утра обождем, сейчас-то все поддатые, а утром, как стеклышки, скажем, ни свет ни заря рванула в баню, когда все еще дрыхли, и вот приключилась беда.

Помреж встрял зло:

— Если Приманка не скончалась, эксперты сразу потом установят, что мы всю ночь прождали, тянули неизвестно чего и на суде подвесят каждому по отсидочному доппайку.

— Какая отсидка? — подала голос Наташка Дрын. — Мы что, нарочно? Несчастный случай!

— Неосторожное убийство, — вступила ветреница за деньги Акулетта, показывая, что и она не лыком шита.

— Брось трепаться! — оборвала Фердуева — Убийство! Кто ж ее неосторожно убивал-то, шалаву? Кому она нужна? Мне только прямая невыгода, она мне штуку год не отдает, с кого теперь взыскивать.

Переиграла Фердуева, кругом тож не пальцем деланные, Пачкун, не размыкая губ, улыбнулся: штука для Фердуевой, что для школяра копейка, при выданном мамой рубле на завтрак.

Дурасников с надеждой взирал на Пачкуна. Дело предлагает. Не суетится. Утром и впрямь все протрезвеют и… уже не так страшно, что смертное дело случилось, не в пьяном угаре! К тому же, осенило Дурасникова, после возлияний всех сильно сморит, может бежать? А что? Подняться среди ночи, вроде по нужде, и дать деру: деньги есть, на попутках доберется до дома, утром вызовет коменданта или водопроводчика, мол, смотри, паря, лежу под боком у жены в воскресенье, утро — железный свидетель в пользу Дурасникова: какая пьянка? Какая дача? Негодяи, сплетники, сговорились погубить служителя народного, вот и треплются. Жаль, не знает дороги, ну да выберется, не пустыня ж, язык доведет, деньга довезет; побег все более завораживал перепуганного Трифона Кузьмича.

Помреж, еще не порвавший с совестью окончательно, растормошил публику, сразу сообразив, что одному ринуться на разведку глупо и опасно, тут каждый шаг только не в одиночестве, чтоб потом на тебя не наклепали, чего ты и мыслить не мыслил.

Решили в баню двинуть сообща, так и пошагали цепочкой, впереди Почуваев с фонарем, за ним Фердуева, замыкал шествие Дурасников, молясь про себя, чтоб Почуваев, боров, напутал что. Может и не сгорела? Может с пьяных глаз пригрезилось? А то и розыгрышем решил встряхнуть осовевшую публику?