Жулик

Проблема роста зацепила и меня. Сокурсники братья Михеевы, благодаря маме и универмагу «Сокольники», выглядели безупречно вне зависимости от сезона. От них не отставал Леша Дубинин, получающий алименты чеками «Внешпосылторга». Джинсы, дубленки и прочий casual эти ребята воспринимали обыденно и без эмоций.

Устав от моих просьб и нытья, мама поехала к знакомой торгашке в универмаг «Руслан». После этого мой гардероб пополнили дерматиновый пиджак, джинсы «Орбита» и финская куртка на рыбьем меху.

Конкурировать с нашими модниками я не мог, однако радовался и этим обновкам.

Наблюдая за мной, мама как-то сказала:

– Зря таскаешь джинсы каждый день. Сносишь – в чем ходить будешь? К Рите больше не поеду – унижаться не хочу, а сам ты ничего не достанешь!

Мамино бескомпромиссное «ничего» явилось спусковым крючком и, наперекор обстоятельствам, я решил идти своим путем.

Одним из способов нелегального заработка считалась фарцовка: «перепродажа дефицитных товаров по завышенным ценам», как позднее напишут в уголовном деле. Занимаясь этим, я и представить не мог, что невинные, с обывательской точки зрения, шалости будут иметь фатальные для меня последствия. Спекуляцией тогда промышляли многие. Но продать «фирму» – половина дела, главное – достать ее. Дефицит сбывали торгаши, им базарили спортсмены и выезжающие за рубеж.

Накопив на машину, я приобрел модный вид и заскучал. Удел мелкого спекулянта тяготил. Стоять в очередях, мерзнуть на барахолках, скрываясь от милиции, надоело. Денег на жизнь хватало, и я задумался, как прикрыть лавочку. Однако сразу покончить с коммерцией не удалось. Два баула с неликвидом: джинсы – футболки, кроссовки неходовых размеров –лежали в углу и ждали реализации. Об этом зашел разговор с коллегой по «цеху», спекулянтом Димой Пронькиным. Мы ужинали в ресторане «Москва».

- «Висяка» накопилось, - сетовал я. - Может ты возьмешь? Пару «кать» накину, остальное твое.

- Шутишь? - загундел Пронькин в сопливый нос. – Сам попал, а на меня свалить хочешь! В Москве не продашь. Надо в деревню везти.

Страну за окружной он считал деревней.

- Отвези. Ты же ездишь!

Пронькин в Москве не работал. Он мотался в Прибалтику бомбить пьяных скандинавов, чем и заслужил прозвище Финик.

- Твое говно вози, не вози, навара не будет! – возразил Дима. – Сдай в комиссионку и забудь.

Но в январе сам напомнил:

- Барахло пристроил?

- Взять хочешь? – с надеждой спросил я.

– С дуба упал! – рассмеялся Пронькин. – Свое некуда девать. Может, в деревню сгоняем?

Мы договорились и через пару дней забили багажом тесное купе поезда «Москва – Новороссийск».

Заселившись в «Дом колхозника», поехали искать барыг и скинуть вещи оптом. Задача непростая, хотя реальная. В крупных городах, кроме милиции, есть граждане, знающих все о местном теневом бизнесе. Это таксисты, отельные «этажерки» и халдеи.

Проголодавшись, зашли в кабак. Официант, смазливый малый лет тридцати, придирчиво осмотрел нас в предвкушении барыша.

- Любезный, денег хочешь? – спросил Финик.

Опустив блокнот, тот ждал продолжения.

- Пока мы едим, отнеси это на кухню, может, что выберете, - и Дима двинул под столом сумку.

Халдей черканул заказ и, взяв барахло, ушел. Он оказался ушлым парнем: ничего не купил, но за тенниску «Lacoste» познакомил с местным делягой, обещавшим утром забрать все, правда, с большим дисконтом. Тащиться на юг ради такого барыша вряд ли стоило.

- Обули нас южане! – подвел итог Финик вечером. - Помнишь, таксист про цыганский базар говорил? Пойду, узнаю где он.

Дима вернулся, когда я уже засыпал:

- Толкучка рядом, но встать надо рано, пока ее менты не разогнали. Я молчал, а Пронькин не унимался: - Давай попробуем! Не выгорит – скинем, как договорились, и вечером домой.

Довольный, что убедил, Финик быстро засопел.

Утром наши шаги эхом отозвались в коридоре.

- Куда в такую рань? – встрепенулась кемарившая за столом дежурная.

- Оставь у нее ключ, - сказал я Диме.

- Ты с ума сошел! – хлюпая соплями, зашипел Пронькин. – Номер шмотьем забит, думать надо!

О том, что надо думать я напомню Финику при других обстоятельствах, а пока сонный таксист высадил нас на большом пустыре в центре деревни.

Приехали налегке. Я взял одни штаны, Финик тоже по мелочи. В темноте, меся грязь под ногами, сновало множество людей, в основном женщины. Отовсюду слышалось: «Шарфы мохеровые. Помада, тушь недорого» и другая разноголосица. Мы разошлись, но так, чтобы видеть друг друга. Осмотревшись, я раскрыл сумку. Неожиданно вынырнули двое.

– Сколько хочешь? – спросил один.

– Сто пятьдесят.

– Покажи.

Мы отошли, а когда я достал брюки, мужик, крепко схватив мой локоть, негромко приказал:

– Стой спокойно, милиция!

Это прозвучало как выстрел. Я резко дернулся и, освободившись, наотмашь ударил ментов сумкой. Оторопев, те растерялись, и я бросился обратно в толпу. Убежать не удалось: чья-то подножка свалила меня, и мусора тут же скрутили мои руки.

- Прыткий, гад, попался, - сказал один. - Коля, подгоняй «Жигуль», грузить будем.