Жулик: грабеж средь бела дня

– Докажу, докажу. И все будет по закону. Конечно, ты можешь купить еще дюжину свидетелей, которые подтвердят твое алиби. Но это ничего не изменит. Потому что посадить в наше время любого – раз плюнуть! Даже судью. В нашем городе почти все судьи взятки берут… А у меня на всех судей – сорок бочек компромата. Прижму такого судью доказательствами и предложу: или подследственный Голенков признается виновным по всем пунктам обвинения, или ты, господин судья, на зону идешь. Но тогда мы уже не договоримся… Так с чего Нгуен богател, а? Не червонцами же за бухло в ресторане расплачиваются! Видимо, все свои деньги Нгуен вкладывал в золото… Почем покупал? У кого именно? Почему именно царские червонцы? Колись, Эдичка, выхода у тебя никакого…

У Голенкова отлегло от сердца: последняя реплика свидетельствовала, что этот жирный боров не знал о существовании подпольного монетного двора.

– Что ты конкретно предлагаешь?

Взгляд начальника ГУВД преисполнился значимостью момента.

– Или ты сдаешь мне сокровища убиенных тобой вьетнамцев, а также где и у кого они червонцы покупали, и я постараюсь замять оба уголовных дела… Или не говоришь, и отправляешься на самую жуткую «хату» нашего СИЗО, а оттуда – этапом на зону, в «петушиный» отряд. И тогда никакие вьетнамские сокровища тебе уже не понадобятся. Минуту на размышление не даю. Ну?!

* * *

Вот уже битый час Жулик тщательно фиксировал на фотопленку интересующие его архивные документы. «Дело об изнасиловании гр. Ермошиной Л. М.» оказалось тоненьким – не более пятнадцати страниц: заява, протоколы допросов потерпевшей, справка медицинского освидетельствования из травмпункта (безусловно, фальшивая) и постановление о возбуждении уголовного дела. Внимание «сотрудника Генпрокуратуры» привлекла лишь фотография гр. Сазонова А. К., явно изъятая из старого уголовного дела. На обороте значилось: «Дорогой Лидусе Ермошиной от Леши Сазонова на память о наших незабываемых встречах».

– Ты смотри, и почерк почти что мой! – хмыкнул Леша Сазонов, пряча фотографию в карман.

А вот старое уголовное дело по «незаконному обороту драгоценных металлов» было куда более объемным. Видимо, следственная бригада Генпрокуратуры, работавшая тут в позапрошлом году, накопала немало. Оставалось лишь удивляться, что дело это было закрыто «из-за отсутствия состава преступления».

Решив ознакомиться с документами по фотографиям, Жулик продолжил работу. Едва слышно шелестели страницы, ритмично щелкал фотоаппаратный затвор. Блики света из окна скакали неяркими пятнами по казенной серой бумаге. В какой-то момент Сазонов почувствовал себя Зорге и Штирлицем одновременно…

Пересъемка заняла чуть более часа. Рассовав папки по стеллажам, Леха свинтил с «Практики» объектив и сложил фотопринадлежности в портфель. Двадцати фотопленок по тридцать шесть кадров вполне хватило, чтобы переснять все, что интересовало профессионального афериста.

Подойдя к окну, Жулик осторожно отдернул портьеру. Начальственного экстерьера «Волга» с минюстовскими номерами по-прежнему стояла на служебной парковке у парадного подъезда. Сазонов набрал номер мобильника Пили.

– Через пару минут буду. Считай, что день прожит не зря. У тебя все в порядке?

Получив утвердительный ответ, Леха спрятал мобильник и, придав взгляду начальственную холодность, вышел в коридор.

– Всего хорошего, – бросил он архивариусу, сиротливо дожидавшемуся под дверью.

– До свиданьица, – резиново заулыбался тот. – Не забывайте про нас! Всегда рады видеть вас в нашей прокуратуре!

Не удостоив старого подхалима ответом, аферист уверенной походкой человека, сделавшего важное и нужное дело, зашагал коридором, устланным малиновой ковровой дорожкой.

* * *

Даже в самых смелых мечтах Зацаренный не ожидал, что задуманное похищение воплотится с такой невероятной легкостью.

Когда ментовская дочь миновала проем между гаражами, Цаца осторожно выглянул наружу. Случайных прохожих не наблюдалось. Таня, не оборачиваясь, целеустремленно шла в сторону детсада. Самодельный кастет приятно тяжелил кулак. Подскочив к девушке сзади, Гена схватил ее за плечо и резким ударом врубил чуть левее темени. Послышался вполне деревянный стук, Голенкова обмякла и завалилась набок. Огромные Танины очки упали на асфальт, хрустнув под каблуком Цацы. Подхватив тело, похититель поволок его в темный проем между гаражами, к открытой дверце машины. Достав из «бардачка» шприц, быстро ввел в вену снотворное. Спустя минуту задрипанный «жигуль» въезжал во двор снятой халупы.

Втащив похищенную на кухню, Гена прислонил ее спиной к стене. Из разбитой головы на пол медленно сочилась кровь, и темная лужица, натекая на пол, постепенно увеличивалась в размерах. Задравшееся платье девушки обнажило аппетитные округлые колени. Взгляд Цаци моментально подернулся маслянистостью. Барышня была абсолютно беспомощной, а значит, не смогла бы сопротивляться насильнику… Да и насильника она никогда бы не опознала!