Журавль в клетке

Ведь сейчас у многих детей к школьному возрасту из двоих родителей остается один – мама. Самый возраст разводов – когда за шесть-семь лет совместной жизни папочки озверевают от семейного быта, магазинов, детских болезней и всего тиранического детского мира, когда надо делать вовсе не то, что хочется, а что нужно и полезно маленькому тирану – гулять в плохую погоду, выключать телевизор на самом интересном месте, тратить на малыша невероятное количество с таким трудом добываемых денег, высиживать по два часа на глупых и скучных утренниках…

И все же проблему неравенства во дворе Маше первый раз пришлось решать, когда ей было лет пять. Я уже работала на телевидении, получала вполне приличные деньги. Мы только-только расстались с нашей уютной, но тесноватой для двоих крохотной хрущебкой и переехали в замечательную новую квартиру в нашем же районе, но на берегу Москвы-реки, с просторными комнатами и окнами на три стороны света: юг, восток и запад. Сбылась моя многолетняя мечта о солнечной квартире, в которой к тому же можно, к примеру, прохаживаться, и включать ночью телевизор и компьютер со звуком, и говорить по телефону тайком от Маши, и, наконец, душиться и брызгать волосы лаком за туалетным столиком, а не на лестничной клетке.

И вот как-то раз Маша гуляла в новом дворе и в присутствии потрясенной бабушки спокойно ответила соседскому мальчику, спросившему ее: «А твой папа где?» – «В Караганде! А твой – в тюрьме, я знаю!» – и дала мальчику в ухо, сильно и больно. Мама моя, Машина бабушка, тогда очень расстроилась. Родители мальчика, милые интеллигентные люди, на Машу не обиделись, но в гости больше не звали.

Я же поняла, что новая прекрасная работа не должна заслонить от меня Машу и нельзя отдавать ее на воспитание бабушке. Хочешь своего ребенка понимать и влиять на него – расти его сама. С того дня я постаралась – в ущерб всем симпатиям и общениям – после работы ни на секунду не задерживаться, отложила просмотры модных спектаклей до того времени, когда до них дорастет Маша. И заодно станет понятно, что было просто модно и потому увяло за полгода, а на что действительно стоит тратить драгоценное время и деньги.

В ближайший летний отпуск я поменяла планы и не поехала с другом в Грецию – все равно я уже решила, что друг этот после поездки получит отставку и что продолжать с ним отношения я не буду. Вместо этого я увезла Машу в отпуск на тихое озеро в Забайкалье и посвятила все время общению с быстро повзрослевшей за тот год, что я набирала высоту на своей великолепной работе, дочкой. Кроме удовольствия и чудесного отдыха, я еще пришла к неожиданным выводам.

Просто Маша росла совсем не такой, какой хотела видеть ее я и уж тем более бабушка. Мне даже показалось, что ее задатки гораздо лучше, интереснее, чем то, что могли бы мы ей дать сознательно. С точки зрения психолога, Маша наверняка получила бы высший балл. Неожиданно уверенная в себе, достаточно равнодушная к боли, как физической, так и душевной, выносливая, смешливая, однозначный лидер и одновременно здоровый индивидуалист – вот такая получилась у нас с Соломатьком дочка.

***

Но теперь я не была готова вот так вдруг обнаружить это невероятное сходство. Еще бы! Жить-жить и через столько лет узнать, что моя Маша, Машенька, моя девочка, бесценная кровиночка, за каждый волосок которой я могла бы убить десять вот таких Соломатек и еще двадцать других, что моя Маша, счастье, радость, царевна-королевна, суть жизни и ответ на все ее выпады и соблазны, Маша, которую я растила-растила и наконец вырастила, – оказалась похожей на этого старого шута!..

6 Йес

Я спала в эту ночь ужасно, скорее, не спала, а ждала утра. Но, как бывает в конце такой ночи, крепко уснула часам к восьми, когда стало чуть светлеть небо. Маша всю ночь мирно сопела и проснулась первой. Она тихо возилась, пока я мучительно просыпалась, цепляясь сквозь сон за родные охи, кряхтение и мурлыканье моей дочурки.

С самого раннего младенчества Маша давала мне поспать, даже когда была совсем крохотная и беспомощная, чем приводила меня в приятное замешательство, а знакомых мам и пап – в полное недоумение. Я по привычке объясняла это ее чудесное свойство вездесущим законом разлива в личной жизни явный недолив, зато с Машей… – чтобы не сглазить – скажем так: чуть получше нормы. Пока Маша не взяла и не учудила вот это. Последняя мысль отрезвила меня окончательно, и я спустила ноги на теплый исландский ковер.

Я приготовила завтрак из того, что предусмотрительно побросала дома в сумку. Мне совсем не хотелось скрестись по сусекам у Соломатькинои жены.

Маша быстро съела слоеный пирожок с яблоком и корицей и, явно голодная, покорно ковыряла остатки быстро остывшей растворимой каши.

– Мам, а он ушел к другой, да?