Журавль в ладонях

Пред тем, как развернуться и уйти я заметила характерный блеск в глазах сестры. Но на этот раз меня было не разжалобить. Ее слова открыли ящик Пандоры.

Спускаясь в метро, я поймала на себе презрительный взгляд какой-то женщины. Хлюпнула носом и побыстрее стерла со щек злые слезы.

На случай непредвиденной ситуации у меня имелся ключ от квартиры Сергея. Чтобы не стоять под дверью, если вдруг ему придется внепланово задержаться. Вот только до того дня я им ни разу не пользовалась — не приходилось. Да и чувствовала себя как-то… не в праве.

Но оказалось, что после банкета Гордеев обрабатывал Новийского дольше, чем мы с сестрой выясняли отношения, а потому после третьего звонка мне пришлось отыскать в сумке девственную связку и отворить дверь в берлогу Сергея самой. Оставаться в квартире мужчины наедине с неуверенностью в том, что меня ждет после догадки сестры оказалось очень некомфортно. Я действительно была уверена, что между нами все будет кончено в тот миг, когда его карьера окажется под угрозой. То есть либо мне нужно было убедить Новийского в отсутствии опасности со стороны сестры, либо собрать скудные пожитки.

Ждать Сергея пришлось около часа. Это время я просидела в библиотеке, бестолково листая книги и рассматривая большой напольный глобус. Впервые увидев его, я опешила: думала, такие дорогие и вычурные земные шарики встречаются только в фильмах да коллекциях, но Новийский сломал стереотип. Занимающая кучу места махина стояла около кресла и буквально требовала моего внимания. Бросив на нее очередной взгляд, я неожиданно обнаружила воткнутую в Данию швейную булавку. Думала, что померещилось, но, присмотревшись, обнаружила, что такими истыкана вся Европа, часть Азии, США и Канада. Насчитала штук тридцать. Очевидно, они обозначали места, где побывал Сергей. Такому бы позавидовал даже Ванька, а я не знала, что Новийский любит путешествовать. Была почему- то наивно уверена, что он летает до Третьяковской и обратно.

За этим изучением туристических достижений Новийского меня и застал хлопок входной двери. Плевав на то, что правильнее было бы не спешить и не выдавать беспокойство, я вскочила на ноги, быстро вышла в коридор и уставилась на Сергея. Вид у него был мрачно-задумчивый. Догадавшись, что Новийский не в духе, я немножко стушевалась. Но говорить о Лоне следовало либо сразу, либо никогда. Пришлось переступить с ноги на ногу, поскольку внезапно от страха дрогнули колени.

— Я не помешала? — решила сразу уточнить. В конце концов, раньше он меня в своей квартире не заставал.

— Я же дал тебе ключ, — туманно ответил Новийский.

— Это ничего не значит.

Он, кажется, удивился, а потом хмыкнул:

— Нет, очень даже значит.

— Но могут прийти, например, твои родители…

— Мои родители прекрасно знают, что такое уважение к личной жизни и не придут сюда в мое отсутствие без причины.

Мне не показалось? Мне ведь не показалось? Как же надоели эти игры слов!

— Я не звала сестру на банкет! Не вздумай меня подозревать, — громко возмутилась.

— Я не намекал на то, что ты подстроила встречу.

— Да ты что! — издевательски качнула головой и уперла руки в бока.

— Начал намекать, — признал Сергей, чуть улыбнувшись. — Но на другое.

— Ах ну извини, я все еще работаю над техникой препарирования твоих фразочек. Так что я проглядела на этот раз?

Заставить его сказать, как есть, было куда предпочтительнее. Рядом с ним я чувствовала себя инвалидом — человеком, лишенным гена- интерпретатора.

— Ты ни разу не звала меня домой.

— Это-то тебе зачем? — удивилась я. — У меня маленькая, однокомнатная квартирка с дешевым ламинатом и подпирающей шкаф снятой ванной. Не подумай, еще каких-то два года назад мы с сестрой так жили, что однушка — почти предел мечтаний… но моих. А у тебя есть напольный глобус на резных ножках и люстра, которая заняла бы всю мою единственную комнату. Чтобы поместиться в такой квартирке, Сергею Новийскому придется сложиться в три погибели. Видишь, я о тебе забочусь.

— Ты всегда решаешь за других? — поинтересовался он кисло.

— Ты только что познакомился с моей сестрой, сам-то как думаешь?.. Но кстати об этом. — Вздохнула и продолжила: — Лона догадалась. Но она не расскажет, разве что маме, и то случайно.

Я не стала уточнять, что мы сильно поругались. Это стало бы еще одним поводом для недоверия. Добрые намерения всегда лучше шантажа, а я именно надавила на чувство вины сестры, чтобы вынудить ее молчать. Это не было ошибкой, но оставило мерзкий след в душе. И вряд ли Сергей бы оценил мои методы.

— Что ж, ладно, — помолчав, выдал он вердикт.

— Ладно?

— Ты считаешь, что волноваться не о чем. И она твоя сестра, тебе лучше знать, — прозвучало это спокойно.

И тут меня пробило.

— Серьезно? — фыркнула. — Ой да брось! Ты все это время начинал грызть ногти от мысли, что кто-нибудь узнает, а тут вдруг мне лучше знать сестру, и пусть?

— Я не грызу ногти, — только и ответил он.

— Я образно.

— Я образно.