Журавль в небе

Тамара смотрела на дочь и чувствовала, как в душе тает страх, как успокаивается сердце и светлеет в голове. Анна совершенно не была похожа на больную. Разве могут болеть такие юные, красивые, румяные, ясноглазые, веселые? Все будет хорошо, все обойдется, может быть, это вообще какая-нибудь ошибка, врачи чего-то не поняли, перепутали, с ними это бывает… Она, Тамара, сама тому живой пример! Вполне живой, живой-здоровый, а ведь ей тоже не так уж давно ставили поганый диагноз. Все врачи, кроме той молоденькой девчонки, которая в силу своей молодости нахально не соглашалась с мнением признанных авторитетов, дай Бог ей здоровья. Надо ей Анну показать, вот что надо сделать.

— А давайте мы в столовую переползем, а? — весело говорила Анна, непринужденно отбирая у матери только что прикуренную сигарету и безжалостно ломая ее в пепельнице. — А то тут некоторые накурили, как не знаю кто. Не кухня, а химическое производство. Да и тесновато тут будет, раз уж мы все вместе собрались. Натка! Ты там не утонула? Вылезай давай! Ишь, аристократов развелось — по два раза в день ванну принимать!

— А тебе жалко? — появилась Натуська, тоже красивая, румяная, веселая, с мокрыми волосами, торчащими в разные стороны, и в старом Тамарином халате, который ей был откровенно мал. — Может, потом горячей воды не будет! И что тогда — весь день ходить немытая, как бомжиха?

— А я зна-а-аю, куда шампуни деваются, — начала Анна, принюхиваясь к плотному облаку аромата вокруг сестры. — Я все думаю: что же это такое? Только принесу — на следующий день две капли на донышке! А ты просто шампунь водой не разводишь, да? Ты его в чистом виде, без посторонних примесей, да?

Тамара, потихоньку улыбаясь, слушала привычную болтовню дочерей, любовалась их розовыми мордашками, каждым шагом, каждым движением, каждым взглядом. Все было как всегда. Анна ничего не боялась и ни о чем плохом не думала, Натка, казалось, нисколько не тревожилась за сестру и была, как всегда, преисполнена долговременных планов, чем бы у нее поживиться, а на ближайшее время обе они планировали поход по магазинам — надо ведь уже и о мебели подумать! Не говоря уж о предстоящей свадьбе Анны. До нее полтора месяца, а платья еще нет! О чем хоть мы думаем?

И правда, о чем хоть они думают? Девочки думают о правильных вещах — о шампуне, платье, свадьбе, мебели, новоселье… О глупостях и о важном, но в любом случае — о жизни, о будущем. А она думает о всяких ужасах, которых, может быть, еще и не будет вовсе. По крайней мере, она сделает все, чтобы не было. Черт с ним, она позвонит опять через три дня. Может быть, за это время он вспомнит, как Анна каждый день бегала к нему в кардиологию с кастрюльками и авоськами. А пока он вспоминает, надо самой попробовать найти координаты этой клиники. И показать Анну другим врачам. И на-верное, все-таки взять отпуск хотя бы на недельку. И, так уж и быть, поездить с девчонками по магазинам — и мебель, и свадебное платье действительно пора присматривать, а всей толпой смотреть удобней. Когда еще выпадет такая возможность — побыть несколько дней всем вместе, не отвлекаясь на всякую ерунду вроде работы и учебы? Да еще и поразвлекаться как следует — перемерить все платья и туфли, которые попадутся на их пути, пересидеть на всех диванах и креслах в мебельных салонах, похлопать дверцами всех шкафов, помять в пальцах все образцы штор, позвенеть хрустальными подвесками всех светильников, показать язык своему отражению во всех зеркалах… Это будет большим семейным праздником.