Журавль в руках (СИ)

Это слово как лезвие резануло по горлу. И я задохнулась в истерике и слезах, горячих и мучительных.

Глава 4

Матвей

Я шел вперед как можно быстрее. Давно уже должен был быть дома, но нет, задержался из-за этой шлюхи.

Взрослая.

Красивая, как дьяволица. С пьянящим, отравляющим взглядом.

Женщина на миллион.

Я задавался вопросом, чем так зацепила? Как смогла лишить последней капли здравого смысла, чтобы я накинулся на нее в машине.

Секс был что надо. Охерительный. Ни красотки с техникума, ни клиентки дядькиного салона так не умели, чтоб одним пальцем поманить и свести с ума.

Чертова мерзавка. Мысли только вокруг нее и вертятся. Этот льющийся смех, волнующий тембр голоса, дурманящий запах. Идеальная даже в своих недостатках.

Отдалась. Журавль в руках, пойманный с самой высоты голубого неба, прирученный на несколько минут. А потом, как гаечным ключом по голове…

Я слышал каждое его слово из трубки, каждую ноту в его не трезвом голосе, его страдание, его боль. Я понял, что он обидел ее сегодня, поэтому она сбежала, но наткнулась на меня. Я стал ее игрушкой, ее личным способом отомстить своему мужу, или кто он там.

Даже думать об этом не хотел, но в голове снова и снова его отвратительный голос, испортивший момент телефонный разговор:

«— Оксана, Оксаночка! Прости меня, я такой дурак! Я люблю тебя! Оксан, я дома, а тебя нет? У тебя все в порядке? — Все хорошо, я скоро вернусь.

— Я люблю тебя, Оксаночка, прости меня. Я такой дурак, милая. Такой дурак!

— Я тоже тебя люблю. Скоро буду, не беспокойся.»

В горле все драло от нахлынувшей волны удушающей боли. Полное бессилие и омертвление всех моих нервов.

Когда он позвонил, я весь превратился в один оголенный провод. Старался не показывать этого внешне, но все равно не смог. Она заметила, я точно знаю. Руки на ее спине так сильно сжались в кулаки, что костяшки жалобно заныли, молили меня о пощаде, о том, чтобы я расслабился. Но вместо этого я лишь сильнее напрягся.

И ее последние слова свели с ума. Она любит его, любит сука ненормальная.

Любит так, что придет сейчас к нему и ляжет с ним в одну постель.

После того, как стонала в моих руках, после того, как скакала на мне. Чертова наездница! Идеальная, красивая, но такая мерзкая и отвратительная одновременно.

Она свела меня с ума с первого взгляда, с первого ее прикосновения, когда тонкие злосчастные пальцы разглаживали клейкую ленту пластыря моем лице. Когда она нервно улыбнулась, когда вышла в нелепом халате.

Ее образ застрял в голове, и я не могу от него избавиться. Ее изгибы, ее красивая грудь и крепкие бедра, ее темные манящие глаза. Ее приоткрытый от жаркого дыхания рот, издающий глубокие стоны. Я проникал в нее, насаживал на себя, я лобзал ее кожу, я доставлял ей, мать его, неземное удовольствие. Еще не с одной женщиной я такого не чувствовал. Такого безумия. Секса в машине во время ливня у меня не было никогда, и я почему-то думал, что больше никогда и не будет.

На улице заметил парочку, они сидели на остановке под крышей, и парень жадно курил сигарету, выпуская в воздух кольца дыма. Как же хочется курить. А я старался бросить, старался изо всех сил. А сейчас сорвусь из-за какой то там Оксаночки, которая мной воспользовалась. Как тряпкой для пола.

А зачем она это сделала? Что за бес управлял ей, когда она ласкала пальцами мой затылок, когда отвечала на поцелуй, когда снимала с меня одежду? Что на нее нашло? Я не мог придумать ни одного разумного объяснения ее поведению.

Стрельнул сигарету и прикурил. Заметил, как руки трясутся. Что эта ведьма сделала со мной? Такая домашняя, уютная. Внешность так обманула. Она дрянь, она стерва и оторва. С такими как она лучше даже не идти рядом, не то что ложиться в одну постель. А я, черт возьми, оттрахал ее с таким наслаждением и страстью! Я старался вбить себе в голову, что я просто ее отымел, и теперь мы ничего друг другу не должны. Да, я знаю ее адрес, знаю марку ее машины и номера, но я никогда больше к ней не подойду, не дотронусь, не почувствую ее так близко. Мной овладела первобытная похоть, и она этим во время воспользовалась, словно чувствовала всего меня, как будто видела насквозь. И мне теперь проще сдохнуть как подзаборный пес, чем ее забыть. Черные глаза въелись в память словно клеймо. И я не мог перестать думать о них.

Под окном своего дома я остановился. Свет горит во всех комнатах, значит ни мама, ни Катя не спят. Но вряд ли они меня ждут. Вероятно, опять Катя мать доводит. Маленький демон с ангельской внешностью. Смотрел на окна и думал. Не хотел возвращаться домой, где снова услышу крик, услышу, какой я плохой. Мать опять скажет, что я совсем не помогаю ей по дому, не занимаюсь с сестрой.