Журавленок и молнии

Потом все исчезли, и Журка понял, что уже очень поздно, давно пора домой, мама беспокоится. К тому же в опустевшей темной школе стало тихо и страшновато. А если честно сказать – совсем жутко.

Задохнувшись от этого непонятного страха, Журка промчался по коридорам и выскочил на улицу. Сердце стреляло короткими очередями…

Вечер был светлый. Тихий и мягкий. Журка торопливо пошел к дому. Прохожие удивленно оглядывались на него. И Журка вдруг понял, что идет по городу в костюме принца. Забыл переодеться.

Вернуться? В пустую школу, в ее жуткую тишину? Журка боязливо оглянулся. Но школы уже не было видно, а была вокруг многолюдная улица – наполовину знакомая, а наполовину странная, будто сказочная. Журка быстро пошел мимо освещенных окон, и люди провожали его молчаливыми взглядами. Даже манекены из витрин удивленно следили за ним.

Мучаясь от этих неотрывных взглядов, от неловкости за свой театральный костюм, Журка свернул в переулок и понял, что оказался недалеко от парка.

"Вот и хорошо, – подумал он, – сейчас пробегу через кусты, потом через мост, а там рядом дом".

До ворот было далеко, и Журка подошел к решетчатой изгороди, чтобы найти лазейку. И увидел, что это не парковая решетка. Изгородь была сделана из дырчатых железных полос. Как там… где он спас Федота…

Страх опять накрыл Журку, и стало ясно, что не надо пробираться туда, за решетку. И совсем там не парк… Но лазейка открылась сама собой, и Журка полез в нее – сквозь страх, сквозь густую колючую траву и кусты. Не хотел, а лез…

Потом он выбрался на пригорок и оглянулся. Нет, кругом был все-таки парк. Только очень пустой и тихий. Смутно темнели замершие лодки качелей, подымалось над черными деревьями страшно громадное колесо обозрения.

Было темно и по-прежнему жутко. "Хоть бы огонек какой…" – подумал Журка.

И тогда среди спиц колеса разгорелось большое светлое пятно, превратилось в ясный круг. Это была, кажется, луна, только очень яркая. Почти как солнце, но с голубоватым светом. И Журка понял, что теперь совсем не страшно. И что не стоило прятаться, потому что на нем был не костюм принца, а простая школьная форма. А от придворной одежды у него только шпага.

Журка вынул эту шпагу – не от страха, а на всякий случай – и стал спускаться с пригорка. И чем дальше он шел, тем яснее понимал, что оказался в парке не из-за косых взглядов прохожих. Он здесь, чтобы встретиться наконец с Ромкой.

Ромка был где-то совсем близко. Где? Почему не идет навстречу? Журка побежал. Свернул на боковую дорожку, выскочил на лужайку позади киоска. Здесь валялись пустые фанерные ящики…

Ромка стоял на краю лужайки. Он был какой-то странный, понурый, одетый в зимнее пальто и шапку. И на Журку не смотрел. Будто дремал стоя. Журка подбежал, тряхнул его.

– Ромка! Ты чего такой! Почему так закутался?

Ромка вздрогнул, поднял глаза. Обрадовался, но сказал с мягким упреком:

– Конечно… Я тебя сколько жду. С самой зимы.

"Ой! – подумал Журка – Почему же так получилось?"

Но Ромка уже улыбался, как всегда. Он сбросил с плеч пальто, размотал шарф, скинул в траву шапку. Теперь он был в такой же, как Журка, форме. Но тут же он снял и школьную курточку и остался в знакомой желтой рубашке с черной ленточкой. Только на ленточке было вышито сейчас не "Windrose", а просто "Ромка".

– Ну, пойдем куда-нибудь, – сказал Ромка и протянул Журке руки. Как тогда, при знакомстве у школы. Журка взял его пальцы и… увидел на них несколько маленьких круглых бородавок. Он замер. Он вдруг ясно понял, что если поднимет взгляд, то увидит не желтую рубашку с черной ленточкой, а синюю – с цветными колечками на кармане. И темные, смотрящие из пугливой глубины глаза…

Он все же сделал усилие, посмотрел. Нет, это был по-прежнему Ромка, такой же, как и раньше. Только теперь без улыбки. Медленно и задумчиво Ромка спросил:

– Ты отправил Иринке фотоснимки?

– Нет еще…

– А Горька…

– Что Горька? – с неожиданной тревогой отозвался Журка.

– Ты повесил его фотографию рядом с моей?

– Зачем?

Ромка сказал уклончиво:

– Ну… он же просил.

– Нет… Он не просил… Он не так… – с непонятным страхом забормотал Журка. А Ромка глянул потемневшими глазами и озабоченно проговорил:

– Странно, что он не пришел к тебе вечером. Он обещал. Даже хотел остаться ночевать…

"А ведь правда!" – ахнул Журка, вспомнив, как целый вечер ждал Горьку.

"Но ведь я еще не был дома!"

"Нет, был. А Горьки не было…"

Журка быстро сжал на прощание Ромкины пальцы с маленькими бородавками, мельком успел все же заметить синюю рубашку с колечками и, скрутив себе нервы, разорвал сон.

…Светило в окно солнечное утро. Но остатки сна еще стучали в Журке редкими тревожными ударами. И страх не проходил. Потому что в самом деле Горька вчера вечером не пришел, хотя и обещал…

Журка взглянул на будильник: было около шести. Он вскочил, уперся ладонями в стену, посмотрел на Ромкин портрет. Сказал с упреком:

– Ты чего снишься так по-дурацки?

Но Ромка улыбался ясно и открыто. Это был настоящий Ромка, не из тревожного сна. Он ничего не знал про Горьку…