Журавли покидают гнезда

— Я люблю дядю Петра, — перебил Игнат.

— И он тебя, Игнат. Очень. И всем говорит, что ты его сын. Так что — подумай. У него ведь, кроме тебя, из родных никого нет. И у тебя тоже. Стало быть, сродни вы и по судьбе, поэтому и держаться друг друга нужно крепко, навечно. Подумай. Я тебе давно хотела об этом сказать.

Игнат не отвечал. Синдо снова поправила сползший на глаза мальчика картуз и с грустью поглядела на его упрямое лицо. Кто знает, о чем она думала в эту минуту? Не о том ли, что и ее детям вот так же, как и Игнату, будет трудно сказать слово «папа» кому-то другому?

Из ворот штаба, навстречу им, спотыкаясь и сильно размахивая руками, бежал парень. Он кричал, что Хагу в его хуторе.

Бойцы кинулись за оружием в бараки. Из конюшни вывели лошадей, стали седлать. На телегу втащили пулемет. Женщины и дети бросились по своим избам. Заскрипели, загрохали, затворяясь, ставни.

Юсэк и Эсуги стояли рядом и лишь наблюдали за происходящим. Они видели, как за незнакомым парнем, сидевшим на коне, выстраиваются всадники. О чем-то его расспрашивает Синдо, показывая рукой на дорогу. «Неужели началась война?» — мелькнуло в голове Юсэка. Увидев Игната, он бросился к нему.

— Скажи, что случилось? Куда это все собрались?

— Хагу появился на старом хуторе, — сказал Игнат. — Теперь-то он не уйдет живым!

— Хагу?!

Юсэк, не размышляя долго, кинулся искать Ира, чтобы попроситься с ними.

— Тебе что — жить надоело? — сказал Ир почти грубо, но, заметив, с какой обидой глядит на него Юсэк, попробовал уговорить: — Да ты ведь не усидишь на коне, свалишься. Вот когда научишься верховой езде, тогда и возьмем. И потом — нельзя оставлять Эсуги одну.

— Ну что вы тут мешкаете? — подъехав к ним и сдерживая игривого коня, спросила Синдо.

— Да вот Юсэк просится с нами.

— Он еще не обучен управлять конем, — сказала Синдо и добавила: — К тому же у нас нет свободной лошади. Так ведь, Перфильев?

— Так точно, — доложил комендант. — Даже мне не хватило. Осталась одна ихняя лошадка, — он кивнул на Игната.

Игнат видел, как хотелось Юсэку поехать с ними. Однако отдать этому парню, ни разу не сидевшему в седле, своего Серого ему было страшно. Он еще раз пристально посмотрел на него и решился:

— Пусть едет.

А тут и Перфильев вступился.

— Я понимаю так, — сказал он, — что крещение в бою — полезней всякого учения. А лишний человек, полагаю, не помеха. Только чтоб он не совался раньше батьки в пекло.

— Хорошо, седлайте. Только скорей! — крикнула Синдо, подстегнув коня.

Игнат вывел из конюшни Серого, быстро оседлав его, подсобил Юсэку взобраться в седло. Комендант подал ему винтовку и шашку.

— Гляди не грохнись, — сказал он, — потому на стремена ногами опрись.

Никогда не думал бывший рикша, что лошади такие высокие! Пожалуй, удобней сидеть на верхушке сосны. А тут еще винтовку держать надо и шашку, чтобы не билась об ноги да живот и без того ненормального коня. А чем держать уздечку, если руки заняты? Придумают же люди такое!

— Ты винтовку и шашку перекинь через плечо, — подсказал Перфильев, показывая, как это сделать.

Юсэк так и поступил. Теперь руки были свободными, и он, ухватившись за уздечку, потянул к себе. Лошадь затопталась на месте и стала кружиться. Свалился бы наездник, но Игнат успел ухватиться за уздечку.

— Держи повод ровно! — тоном бывалого кавалериста поучал мальчик. — И не дергай резко, а натяни потуже! Вот так! А теперь — пришпорь, чтоб боялся тебя. И медленно ослабляй повод.

Лошадь рванулась и с галопа перешла на мелкую рысь. А Игнат кричал вдогонку:

— Упирайся на стремя!

Эсуги бежала навстречу скачущему Юсэку и что-то кричала, но тот не мог остановить разогнавшегося коня, пронесся мимо. Он догнал отряд уже за хутором и ехал в самом хвосте рядом с другими корейцами, которые тоже неуверенно держались в седлах. Синдо часто подъезжала к ним и каждый раз, глядя на Юсэка, восклицала:

— Редкое зрелище — рикша на коне!

* * *

На этот раз отряд возглавляла Синдо. Мартынов с Иром и пятью бойцами остались стеречь штаб.

Давно она не бывала в этих краях, где прошло ее короткое детство. Сейчас увидит родительский хутор. И очень может быть — здесь, у дальних родственников, остановился Санхо.

Хуторок, как и большинство других селений, лежал в низине среди сопок. Река не доходила сюда, поэтому половодья не питали ближние пруды и озера. Весной и осенью их освежали талые снега и дожди. К середине лета вода в прудах начинала цвести, а поздней осенью вновь светлела. В давние времена в этих обильных кедрами лесах трудились лесорубы. На образовавшихся просеках рождались первые избы безземельных скитальцев. Выкорчевывались прогнившие пни и корни, чтобы засеять землю зернами хлеба. Ранние поселенцы прибирали лучшие угодья, поздним приходилось арендовать участки или батрачить. Родители Синдо, пришедшие в эти края одними из первых, сумели разбогатеть. На доходы от земель приобретались новые земли. На обширных пашнях батрачили десятки корейцев. Из ближних и дальних городов приезжали скупать скот владельцы мясофабрик.