Журавлиная ночь

…— А экзамен я у вас принять не могу, — вновь раздался голос философа, и что-то шлёпнулось на стол. (Или нет, он снова сидел за партой, а философ — за столом, и оттуда бросил зачётку.) — Вас нет в ведомости. Кто-то вычеркнут на букву К, а вас нет. И зачётка не ваша…

— Но… как? — обмер Кламонтов, схватив зачётку.

— Не знаю. Идите в деканат, разбирайтесь. Я тут ни при чём…

— …На сколько сдал? — обступили Кламонтова студенты, едва он вышел из аудитории.

— Ни на сколько, — ответил Кламонтов с чувством опустошения. — Меня нет в ведомости…

…А зачётка действительно была не та: с отчеством — «Андреевич»! Что он (во сне) заметил лишь на четвёртом курсе! А, решив проверить паспорт — вдруг понял, что оставил его дома?.. (Или — на квартире, которую снимал? Как там было?) …Зато, к своему ужасу — нашёл в cyмкe рядом со студенческим билетом справку об инвалидности, где в слове «облспецпсихВТЭК» особо выделялось именно «ПСИХ», крупно вписанное от руки!..

…— А зачётка-то не твоя! — со странным торжеством воскликнул методист, вертя её в руках. — И читательский билет фальшивый! Не очень ты похож на этого своего родственника. Чужими пятёрками воспользоваться захотел? Ну, что стоишь? Иди по-хорошему, пока никуда не заявили…

(И тут, похолодев от ужаса, Кламонтов вспомнил: а куда? Где он живёт, работает? Он же всё… забыл! И даже не посмотреть в паспорте, которого при нём не было!..)

…И — как бы новый цикл, новая «серия»? Где он после «экзамена», выйдя в коридор, стал проверять сумку — и тут появился ещё преподаватель… чего? Кламонтов, как ни стaрaлся, не мог вспомнить — а тот прошёл мимо, зайдя в какую-то дверь. И раздался голос старосты:

— Это ваша сумка?

— Да, моя, — со вспыхнувшей надеждой ответил Кламонтов. — Наши уже сдали?

— Не знаю, где и что вы сдаёте, — поразил его холодно-неприязненный ответ.

— Да это же я, Хельмут Кламонтов! И… что вообще происходит? Мы же вместе должны были сдавать! Мы — в одной группе!

— Какой ещё Хельмут? Нет у нас такого. А вещи свои разбирайте на улице…

…И дальше — как в тумане… Он куда-то ехал; на квартире — вместо хозяйки его встретил кто-то незнакомый, заявив: квартиру ему не сдавал, го вещей там нет…

И снова — обрыв…

(И… следы уже чьих-то чужих историй?

…Кого-то, иcпугaвшись экстрасенсорных проявлений — связали и бросили в лесу, а когда ночью вернулся домой — чуть не застрелили из ружья; но опомнившись, лишь повторно изгнали, заявив: «Тебе нет места среди людей»?.. И ужетут, в вагоне — он понял, что законам «школьной» физики мир больше не подчиняется — и стал как бы заново изучать его свойства; и лишь поняв, что наружная реальность в общем безопасна для него — начал поиск по библиотекам! Но… ответа на вопросы: как достичь святости — и как совместить саму идею святости с тем, что люди равноценны; и как самому стать лучше — чтобы «обычные» люди были не хуже его?.. Вот только — неясен итог его поисков!..

…А у кого-то — и проще, и глупее: на медосмотре в военкомате вспыхнула куча одежды; и не ему одному — пришлось, как был, где-то спасаться от пожара — но в итоге… лишь ему выставлен психиатрический диагноз! Забыв (в такой ситуации!) про некие «моральные нормы», он вбежал «не туда»… и кто-то сделал вывод: сам, в угоду своему «извращению», поджёг ту кучу?..

…А другой школьник — ощутив в себе подобную патологию, пытался… сам и лишить себя тех органов, с какими она связана?! Но прежде — хоть оставить после себя потомство? А в школе, среди сверстниц — увы, ни одна не решалась в этом возрасте стать матерью его ребёнка…

…И — девушка из совсем «традиционного» общества? Где, кажется, и вдов сжигали заживо, чтобы те не наслаждались жизнью после смерти мужа; и дети жили в интернатах — едва зная матерей, которым не разрешалось их посещать…

—…Они думают, только они — культурные, образованные, охранители вековых устоев, а мы — для их удовлетворения! Но у самих — всё вокруг этого и крутится, и мы их только такими видим… И что самое ужасное: сперва иностранные преподаватели — именно иностранные, своим в женской школе работать нельзя — открывают нам мир за пределами этого, но потом всё равно: половое рабство либо монастырь!..

И вагон — единственное спасение таких людей! Куда-то переправлял их…

…А за окном: то — на станциях выгружались раненые, беженцы, садились в поезда конвои, просили милостыню толпы нищих, тянулись выгоревшие леса, руины городов и сёл; то — шествия, митинги, памятники непонятно кому, храмы незнакомых вер; то — в киосках на перроне мирно и спокойно продавали газеты со сводками о перевыполнении планов… И так — сколько годичных циклов, и — операций по латанию исторических дыр?..)

…А потом — опять сон про опыт в подвале; и — тот «покаянный» выплеск в тамбуре?..