Журнал «Байкал» 2010–01

Когда прощались, записал его улан-удэнский адрес. А через пару месяцев Базарон обнаружил в своем почтовом ящике сразу пять извещений на посылки. Все они были из Минска. В одной лежала записка: «По просьбе тов. Борзунова высылаем вам велосипед. Оплачено. Катайтесь на здоровье!»

Велосипед, изготовленный на экспорт, блестел никелем, был легок и прочен. В комплекте имелся спидометр со счетчиком, что особенно обрадовало Базарона. «Теперь буду точно знать, сколько километров накручиваю за день, — почему-то подумал он, поглаживая холодные никелированные трубки собранного велосипеда. — Интересно ведь».

Новый двухколесный друг исправно служил хозяину все эти годы. До самого последнего, рокового, когда коварная болезнь выбила из седла, лишила возможности крутить без устали педали, мчаться навстречу бьющему в лицо свежему ветру, ощущать радость от этого движения.

«Надо резать»

Решение врачей прозвучало, как приговор: надо ампутировать ногу. Операция была сложной. Собственно говоря, резали ногу трижды: начали со стопы, затем по щиколотку и, наконец, чуть выше колена.

Оперировали в госпитале для ветеранов войны и труда. Я зашел в реанимацию. Странно было видеть этого всегда бодрого, по-спортивному подтянутого человека беспомощно лежавшим на больничной койке. Выглядел он похудевшим и усталым. Под глазами темнели круги — следы последних бессонных ночей.

— Вот уж не думал, не гадал, что на старости лет сам попаду в руки к хирургам, — тяжело вздохнув, сказал он. — И так не вовремя: надо было лететь в Вашингтон на первый Всемирный конгресс по тибетской медицине. Уже и билеты взяли. Мой пришлось сдать. А тут и из Англии долгожданное известие пришло — пригласили в Кембридж за Золотой звездой. Придется ей подождать своего героя.

Несмотря на жестокий и коварный удар судьбы Эльберт Гомбожапович не терял присутствия духа и оптимизма.

— Протез есть на что надевать, — поглаживая забинтованную культю, сказал он. — Сначала научусь стоять, а там, глядишь, и ходить начну помаленьку — на костылях, с тростью. Жизнь — это движение.

Беда не приходит одна

Операцию Базарону сделали весной. Когда нога, вернее то, что от нее осталось, начала зарубцовываться, выписали домой, под, как он потом выразился, «домашний арест». Я все лето безвылазно провел на дачном участке, лишь изредка выбираясь в город за продуктами. Естественно, порядком отстал от жизни. И только осенью с горечью узнал, что Эльберту Гомбожаповичу ампутировали и вторую ногу. Сразу заглянул к нему домой. Дверь открыла Надежда Дугаровна. Хозяина квартиры застал сидящим в коляске возле стола, заваленного газетами, письмами, листами бумаги.

— Вот, осваиваю новую технику, — поздоровавшись, сказал он. — Ее мне Эржена Будаева, председатель республиканского общества инвалидов, помогла приобрести через собес. При случае обещала облегченную достать, импортную. Наша тяжеловата. Но я к ней начинаю уже привыкать.

Он выкатился на середину комнаты, где сделал несколько фигур «высшего пилотажа»: крутнувшись, развернулся на одном месте, затем лихо обогнув стул подъехал к окну и, взяв с подоконника книжку, вернулся назад, протянул ее мне: «Только что из Венгрии прислали. Перевели там мою „Тибетскую медицину“. В Греции тоже вышла книга, но я сам ее еще не видел, должны отправить». И, чтобы окончательно добить меня, тут же отжался раз пять на подлокотниках коляски. Добавил после: «Это только разминка. А так могу раз 30 отжаться. Руки у меня стали сильнее. Вся сила ног к ним перешла, наверное. Да я и сам тренируюсь помаленьку, есть гантели, эспандер. В теплое время на балкон сам выезжал по доскам, которые внук уложил. Вид у нас с балкона хороший: сквер, тополя, скамейки под ними, дети играют на песке… Эх, были бы ноги!..»

Потом мы долго сидели возле стола, заваленного бумагами и книгами, вели неспешный разговор. Надежда Дугаровна возилась на кухне, никто нам не мешал. Блокнот был отодвинут в сторону, я записывал только фамилии и цифры. Их было много, оставил только необходимые.

Монолог под «занавес»

— С возрастом, отягощенным к тому же болезнью, от многого приходится отказываться. Вот и с велосипедом простился — подарил племяннику. Пусть катается на здоровье и для здоровья! Я свое откатал. И ружье, став буддистом, повесил на стену. Не выращивать теперь уж мне календулы и астры на дачном участке. И о грибах придется забыть, о лесных прогулках и походах. Эх, были б ноги!.. Но они не грибы, не вырастут новые, поливай не поливай. Но остается семья. С Надеждой Дугаровной мы вместе с 1955 года, вырастили двух дочерей, внуки уже взрослыми стали.