Журнал «Байкал» 2010–01

Наглость Дамби, в особенности его надменный барский тон возмутили Мунко, и он в буквальном смысле слова вышел из себя. Ярость его была так велика, а сила внушения сокрушительна, что Дамби и Слон затрепетали от страха. Глядя в глаза своим истязателям, Мунко пообещал отправить к праотцам их жалкие души, если они сию минуту не отпустят его. Вместо того чтобы хорошенько проучить наглого заложника, горе-похитители неожиданно присмирели, покорно разомкнули наручники и открыли перед ним настежь массивную дверь. На прощание Мунко сказал:

— Зла на вас не держу. Запутались вы, не тот путь выбрали. Одумайтесь, пока не поздно, иначе, — он пристально посмотрел на Дамби, — ты обязательно сядешь, и сидеть будешь плохо. А ты. — обратился он к Слону, но не стал договаривать, бедняга и без того был напуган.

X

Вырвавшись из цепких «дружеских объятий», Мунко обнаружил, что план похищения был неплохо разработан. Его вывезли на самую окраину города, подальше от посторонних глаз. Он никогда здесь раньше не бывал, и потому шел наугад вдоль неказистых дощатых заборов по кривым извилистым проулкам.

«Как же так? — сокрушался он. — Ведь мы с Дамби росли вместе, жили в соседних дворах. Я даже считал его своим другом. А он ради денег готов был меня, как собаку, держать на цепи. Кто же он после этого? Ублюдок, кто же еще. Мразь и ублюдок».

Отсутствие Мунко не осталось незамеченным. На работе, правда, его особо некому было терять. Гармаха, с которым они приторговывали ширпотребом на рынке «Сагаан Морин», бессменно простоял пару дней у прилавка. Ворча, он поклялся заставить своего непутевого напарника отработать прогулы сразу же, как только он объявится. Зато Баярма изрядно поволновалась, ведь Мунко всегда, даже если просто задерживался, звонил ей или слал эсэмэски. А вообще-то, причина ее волнений была чисто женская — она беспокоилась, как бы Мунко «не спутался с кем-нибудь». Особенно часто она ревновала его к рыночной красотке — легализованной китаянке по кличке Чио-Чио-Сан. На беду Баярмы предполагаемая соперница торговала недалеко от Мунко, а значит, вполне могла охмурить его. К вечеру второго дня она, не выдержав, побежала на рынок (а вдруг они пропали вдвоем?!), но Чио, как обычно веселая и неотразимая, была на месте. Немного успокоившись, Баярма попыталась выведать что-либо у Гармахи. Тот лишь возмущался, мол, у него тоже могут быть неотложные дела! Поостыв, он, правда, вспомнил, что последний раз видел Муна, когда они вчетвером, вместе с Дамби и Маугли, отмечали победу ЦСКА. Баярма не была знакома с Маугли, но, услышав про Дамби, тотчас позвонила ему. Дамби успокоил ее, сообщив, что когда они гуляли накануне, Мун вроде бы говорил, что собирается срочно съездить по каким-то делам в район.

— Не надо никуда звонить: ни в больницы, ни в милицию. Вот увидишь, никуда он не денется, — уверял Дамби. — Максимум через неделю вернется!

XI

На следующий день, когда Мунко наконец-то появился, Баярма принялась обвинять его во всевозможных грехах.

— Чего я только ни передумала! — ругалась она. — Весь город обегала, везде тебя искала! А ты, бессовестный такой, даже не отправил мне эсэмэску, чтобы сообщить о том, что срочно уезжаешь.

— Уезжаю? — искренне удивился Мунко. — С чего ты взяла, что я куда-то ездил?

— Мне Дамби об этом сказал, я ему вчера звонила. Еще он сказал, что ты уехал ненадолго, самое большее — на неделю.

Услышав это, Мунко в очередной раз поразился лицемерию Дамби.

«Значит, он рассчитывал меньше чем за неделю сделать из меня сообщника? Дескать, дольше я не смогу сопротивляться его гнусным издевательствам. А ведь она звонила ему, когда я еще валялся на бетонном полу, прикованный к батарее».

— Где же ты тогда пропадал? — прервала его размышления Баярма. — Признавайся, где ты был все это время?

— Меня похитили, — машинально, все еще продолжая удивляться подлости Дамби, отозвался Мунко, но вовремя осекся. Незачем ей знать эту дурацкую историю про начинающих гопников.

— Кто же тебя похитил, дорогой? — с притворной лаской в голосе поинтересовалась Баярма, уловив, что он едва не проговорился, но так и не добилась от него никаких признаний…