Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Имя Георгия Владимировича Маслова мало кому известно; оно и останется в тени, потому что Георгий Маслов умер в 1920 году на больничной койке в Красноярске, не достигши и 25 лет. […] Я помню Маслова по пушкинскому семинарию Петербургского университета. Здесь он сразу и безмерно полюбил Пушкина и, хотя занимался по преимуществу изучением пушкинского стиха, но, казалось, и жил только Пушкиным. […] Маслов жил почти реально в Петербурге 20-х годов XIX века. Он был провинциалом, но вне Петербурга он немыслим, он настоящий петербургский поэт.

Юрий Тынянов

Кн. Куракину

Носили воду в декапод
Под дикой пулемётной травлей.
Вы рассказали анекдот
О вашем предке и о Павле.

Не правда ль, странный разговор
В снегу, под пулемётным лаем?
Мы разошлись и не узнаем,
Живём ли оба до сих пор.

Но нас одна и та же связь
С минувшим вяжет.
А кто о нашей смерти, князь,
На родине расскажет?

Мы приехали после взрыва.
Опоздали лишь на день.
А то погибнуть могли бы.
Смерть усмехалась криво
Их безглазых оконных впадин.
И трупов замёрзших глыбы
Проносили неторопливо…
Но мы равнодушны к смерти,
Ежечасно её встречая,
Но я, проходя, — поверьте —
Думал только о чае.
Добрели мы до семафора,
Свободен путь, слава Богу.
Ну, значит, — скоро
Можно опять в дорогу.

Скорбно сложен ротик маленький.
Вы молчите, взгляд потупя.
Не идут к вам эти валенки,
И неловки вы в тулупе.

Да, теперь вы только беженка,
И вас путь измучил долгий,
А какой когда-то неженкой
Были вы на милой Волге!

Августовский вечер помните?
Кажется, он наш последний.
Мы болтали в вашей комнате,
Вышивала мать в соседней.

Даль была осенним золотом
И багрянцем зорь повита,
И чугунным тяжким молотом
Кто-то грохотал сердито.

Над притихнувшими долами
Лился ядер дождь кровавый,
И глухих пожаров полымя
Разрасталось над заставой.

Знали ль мы, что нам изгнание
Жизнь-изменница сулила,
Что печальное свидание
Ждёт нас в стороне немилой?

Вот мы снова между шпалами
Бродим те же и не те же.
Снег точёными кристаллами
Никнет на румянец свежий.

И опять венца багряного
Розы вянут за вокзалом.
Что ж, начать ли жизнь нам заново
Иль забыться сном усталым?

Сжат упрямо ротик маленький,
Вы молчите, взгляд потупя…
Не идут к вам эти валенки,
И неловки вы в тулупе.

Всеволод Рождественский В зимнем парке

1

Через Красные ворота я пройду
Чуть протоптанной тропинкою к пруду.

Спят богини, охраняющие сад,
В мёрзлых досках заколоченные, спят.

Сумрак плавает в деревьях. Снег идёт.
На пруду, за «Эрмитажем», поворот.

Чутко слушая поскрипыванье лыж,
Пахнет ёлкою и снегом эта тишь

И плывёт над отражённою звездой
В тёмной проруби с качнувшейся водой.