Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

— Ничего, иди, решайся, — стали уговаривать и другие бабочки, подлетев к нему.

— Ничего, что я тяжёлый, да? — волнуясь и радуясь, спросил бегемот.

— Закрой глаза и встань, — сказала ему яркокрылая бабочка.

Он закрыл глаза.

— Сделай шаг.

— Сюда, сюда ступай, — зашептали и другие бабочки.

Бегемот решился, ступил, но нога его почему-то не коснулась земли…

И неожиданно — взлетел!

Полетел над цветами. У него дух захватило от восторга, не то на всю долину прокричал бы:

— Я летаю, летаю! Э-э-эй!

— Э-э-эй, летает бегемот, летает!

Но это уже воскликнул я, снова вмешавшись в рассказ.

Что делать, хочу, чтобы все узнали, какое произошла чудо!

Да только кому об этом известно?

Мне да вам.

Давайте поступим так: Если сейчас ночь, не будите соседей, а если день и если вам передалась радость бегемота, распахните окно и выкрикните:

— Бегемот летает, бегемот стал летать! Э-э-эй!.. Во дворе наверняка играют дети. Они прервут игру и, задрав головы, глянут вверх — кто это там кричит!

Не будем обольщаться. Среди них найдутся насмешники, что ничему не верят, и пренебрежительно бросят: «Ладно врать-то» — да и сплюнут, может быть, гадко.

Но кто-нибудь из ребят доверчиво переспросит:

— Летать стал?

— Да, да, летать! — крикнете вы.

— Бегемот?!

— Да, бегемот!

Мальчишка (а может быть, это будет девочка) замрёт удивлённо, а потом сорвётся с места и побежит.

Побежит вприпрыжку и будет повторять:

— Бегемот летает! Бегемот летает!

И я твёрдо знаю — он (а может быть, она) сновидец!

И хотя я не видел его, готов поспорить, что он умеет быть настоящим другом. Такой не наябедничает и не выйдет во двор с яблоком, чтобы съесть его при всех одному.

Летал наш бегемот среди бабочек.

Любовался красивыми цветами.

Потом он опустился совсем низко и увидел в росинке своё отражение. Своё и солнца.

Летал бегемот, а вокруг него вели хоровод бабочки.

Потом его бабочка-проводница села на голубой цветок.

— Иди, сядь и ты, — позвала она бегемота.

— Как же я сяду, такой огромный!

— Иди, не бойся!

Бегемот подлетел и опустился на цветок рядом с бабочкой.

А цветку хоть бы что, будто и не садился на него никто. Стебелёк даже не изогнулся.

Нет ничего легче и нежней бегемота, у которого сбылся сон.

Артист

В Маленьком городе очень любили театр.

Как только появлялись афиши, извещавшие о премьере, у билетных касс сразу возникали очереди, а потом все, как праздника, ждали представления.

Наступал желанный день, и ближе к вечеру горожане наряжались в свои лучшие одежды и отправлялись в театр.

Шли не спеша, мужчины вели женщин под руку. По пути покупали цветы, встречали знакомых и, беседуя, продолжали идти вместе.

Они вспоминали постановки прошлых лет и о персонажах пьес высказывались как о реальных людях.

Короче говоря, горожане любили театр истинной любовью.

Разговаривая о театре, они особенно часто касались одного известного артиста.

Артист этот был обыкновенным человеком.

Не выделялся среди других ни красивой внешностью, ни зычным голосом. Многие в труппе пели, танцевали и фехтовали лучше него и даже сальто выполняли куда более ловко.

Но всё равно, когда на сцене появлялся артист, в зале уже не бывало равнодушного зрителя.

Люди веселились, если он веселился, и печалились, если он печалился, вместе с ним страдали или вспыхивали гневом.

И когда он, раскинув руки, приближался к рампе и устремлял взгляд к невидимому небу, зрителям тоже хотелось устремиться ввысь в вольном полёте…

По пути в театр горожане обсуждали спектакли, в которых участвовал этот артист, но никогда не касались спектакля, на который шли.

Не думайте, что они сомневались в игре любимого артиста.

Нет, они сомневались в другом.

Артист нередко опаздывал на спектакль, а случалось, и вовсе не являлся.

И не потому, что зазнался, считал себя самым лучшим артистом, которому всё дозволено, дескать.

Бывало, что зрители, не дождавшись артиста, в огорчении покидали театр и видели, как он подбегал, запыхавшись, то запылённый, то заляпанный слякотью, а то оборванный и встрёпанный.

Еле переведя дух, он просил извинить его, уверял, что опаздывает не по своей вине.

И люди верили. Чувствовали, что неспроста опаздывает, есть этому какая-то загадочная причина.

В таких случаях кто-либо советовал ему:

— Откройся нам, может, поможем, как-нибудь вызволим из беды.

— Нет, не поможете, не вызволите, — говорил артист грустно.

И люди задумчиво расходились.

Никто не упрекал и не укорял его, но срыв спектакля всё же малоприятная вещь и, понятно, что директору театра это не нравилось.

Он дорожил артистом, верил ему, но был директором и не имел права допускать задержки спектакля, а тем более — срыва.

Директор всё думал, как проникнуть в тайну артиста.

И наконец пошёл на хитрость.

Надумал вызвать к себе по одному всех работавших в театре — от гардеробщика до режиссёра, и сказать, что он вынужден уволить артиста из-за срыва спектаклей, что он очень сожалеет об этом, но другого выхода у него нет.

Директор прекрасно знал, что все любят артиста и наверняка поведают о его тайне, если только знают её.

Так он и поступил.

Однако никто ничего об артисте не знал, но все горячо просили не увольнять его.