Причулымье
Ненаглядное, неоглядноеПричулымье моё любимое.Ты на карте России — пятнышко,На Сибири — пятно родимое.Светят родинки, как смородинки,Бьёт в глаза яркий свет неоновый…Отстучат моё время ходики —Причулымье с лесами, водамиБудет жить без меня, зелёное,Но пока небеса не сдвинулисьНа Восток иль в другую сторону,И пока на меня не ринулисьОголтелые чёрны вороны,Буду верен земле-кормилице,Потому, что она от векаДля меня, как вторая Мекка,Где молитва из сердца — выльется,Где грехи мне отпустят пастыриИ не хуже, чем где-то за морем.Причулымье моё — судьба моя.Причулымье — творенье Мастера,Причулымье — творенье яркое,Всё в цветах.И добавить вправе я:Здесь печаль люди лечат травами,Здесь боярка у нас — боярская,А грибы — угощенье царское.Изогнулся Чулым подковою.А подковы на счастье кованы…Мир реальный и мир астральныйМрачным светом озарены.Звон разносится погребальныйСреди горестной тишины.По родным моим россиянам,Погребённым то тут, то там,По сельчанам, по горожанам,По знакомым и по друзьям.Гибнут добрые человеки,Когда день, когда ночь темна.На тусовке, на дискотекеНаркоманистая шпана.На шикарном автомобилеЛихо катит крутой пижон.И не знает, что обречён:На работу выходит киллер.О, Россия! Тобой гордиться ли?Сколько горя вокруг и зла!О, Россия! Себя стыдиться ли?Этот стыд всё сожжёт дотла.Птица ворон — не птица Феникс.Зреет в душах людской вопрос:Может, нужен железный Феликс,Если нас не спасёт Христос?Стал чуб роскошный реденькою чёлкой,Мой волос светлый стал ещё светлей.Моих друзей — раз, два, да и обчёлся,Зато не сосчитаешь лжедрузей.О, как они ко мне когда-то липли!И отлипали, словно по звонку…Теперь острее глаз. Я — начеку!…Вот и в стихах, где много строчеклиповых,Ищу одну, но верную строку.Евгений Белодубровский
Блок, Набоков, Бенедикт Лившиц, Маша и филёр
Однажды Блока пригласили в Тенишевское училище — стихи свои читать. Ну вот, собрался он и пошёл. Идёт себе с Офицерской на углу Пряжки прямо аж на Моховую. А это довольно далеко: из Коломны почти, — да на Фонтанку шпарить.
Поэт всё-таки. А вдруг что-то такое — поэтическое, беспокойное, бессмертное, быть может, в светлую голову придёт (неожиданно так, необъяснимо!). Иль барышня какая в ажурных чулках на босу ногу, с папироской, с тревожным взглядом и трещинкой в голосе навстречу повстречается. А ты, что называется, на ходу — ни карандашика тебе тут не достать. Правда, огрызок таковой всегда был при нём на донышке шитого («барскова» — как сказали бы, не сумлеваясь, блоковские шахматовские крестьяне) портмоне, подарок — то ли нимфодоры Анны Городецкой, то ли художницы Эн-Эн («nn») Нолле-Коган. О, эта «Незнакомка» — Nolle Gogan… Не все, отнюдь не все женщины так жаловали Блока, как она самая. Все сандалии, поди, начисто стоптала в том подъезде, где теперь на углу Музей.