Журнал Двести

_Виталий Иванович Бугров…_Виталий Иванович помог мне найти свою среду обитания — среди тех людей, которые мне приятны и интересны — и не только потому, что они, как и я, любят фантастику.

Только не надо мне говорить о каких-то там табелях о рангах. С некоторых пор они мне не очень-то интересны. К тому же, считал и считаю: работа редактора хотя и менее заметна, но не менее важная, нужная, сложная и творческая, чем работа писателя. В фантастике особенно — на Западе целые литературные эпохи и направления названы не именами писателей, но именами редакторов. И это, наверное, справедливо.

Как редактора Виталия Ивановича я, по-видимому, открыл для себя (сам того еще не подозревая) где-то в середине 70-х — когда впервые обратил внимание на "Уральский следопыт". Во всяком случае, в первый раз этот журнал я выписал в 1976 году — и с тех пор выписывал его регулярно. Впрочем, поначалу я воспринял Виталия Ивановича скорее не как редактора, а как любителя и знатока фантастики — его ежегодные викторины и различные статьи о фантастике, подверстанные к рассказам и повестям, быстро дали мне ощущение, что за человек их делает. В любом случае, "Следопыт" в ту пору (да и много позже) был единственным местом, где можно было найти подобные материалы. А потом Виталий Иванович начал потихоньку стимулировать новую волну в развитии советского фэндома — статьями, публикациями писем, а затем и организацией "Аэлиты" — первого и до недавних пор самого главного праздника фантастики в нашей стране. И я счастлив, что в той волне нашлось место и для меня, и для моих друзей, из которых, увы, кое-кого тоже уже нет с нами.

Если говорить о личном знакомстве с Виталием Ивановичем, то оно произошло много позже — в октябре 1983 года. Ростовские фэны во главе с Мишей Якубовским организовали конвенцию, одну из первых в стране местные власти ее запретили, однако фэны все равно съехались, пусть и не в том количестве, какое предполагалось. А из профессионалов приехали только двое — Виталий Иванович и Павел Амнуэль. И эта первая встреча, наверное, так и останется для меня одним из самых приятных воспоминаний в жизни.

Позже мы встречались с Виталием Ивановичем довольно редко — пару раз в Свердловске, когда я приезжал на "Аэлиту", несколько раз на других конвенциях. Увы, со временем всегда была напряженка и поговорить по душам редко когда удавалось.

А общаться с Виталием Ивановичем всегда было приятно. Уж очень человек он был такой необычный — мягкий, добрый, немножко стеснительный — один из последних интеллигентов чеховского типа. Определение, может быть, и неточное, однако среди моих знакомых в фантастике он был единственный такой человек. Казалось, у такого человека не может быть врагов — хотя таковые, наверное, были. Мало ли ходит по земле злобных посредственностей, ненавидящих всех, кто умнее, добрее, сильнее их духом. Впрочем, не знаю и знать не хочу.

Помню последнюю нашу встречу — на "Интерпрессконе" 93-го года. Конвенция уже подходила к концу, но возможностей пообщаться с каждым, с кем хочется, возникало не так уж и много. Как всегда, впрочем. Однако так уж получилось, что Виталий Иванович из номера, где они жили с Андреем Дмитриевичем Балабухой, заглянул в соседний — в котором, по стечению обстоятельств, жили мы с Сашей Етоевым. Впрочем, Саша отсутствовал, а у меня оставалась еще одна початая бутылка водки. И вот за ней, родимой, разливая буквально по глотку, мы просидели добрых часа четыре. Не так уж важно, о чем мы говорили конкретно. Виталий Иванович вспоминал различные случаи из своей богатой редакторской практики, отвечал на мои каверзные вопросы о тех или иных случаях из истории "Следопыта" (слухами земля полнится), с интересом выслушивал мои слегка (надеюсь, что только слегка) хвастливые россказни о первых собственных опытах на редакторском поприще. Помню, когда мы решили, что, наверное, пора уже и по домам, Виталий Иванович шутливо заметил, что вот сидят здесь представители двух редакторских поколений — проблемы у каждого свои, но, черт возьми, как много у нас общего. Или это я сказал, а Виталий Иванович поддержал мою мысль? Не помню. Во всяком случае, "черт возьми" — это от меня: Виталий Иванович даже в приватном разговоре избегал выражений, которые его собеседник мог посчитать бы крепкими.