Журнал Двести

К чему я все это? Да к тому, наверное, что скандал на "ИПК-94" не имеет никакого рационального объяснения. Просто фэндом, выросший на перманентном конфликте с властью, "МГ" и ВТО, мирную жизнь воспринимает с тревогой: чего-то не хватает. И обиды писателей, волею судьбы оказавшихся вне клуба "странников", пали на изголодавшуюся почву.

А Щеголева жаль. Когда талантливый человек ставит на своей судьбе такой жирный крест — это печально. Но что делать — ставит-то он его своей недрогнувшей рукой, трижды подряд… Бог ему судья.

Впрочем, руки я ему действительно не подам.

* * *

А кон был великолепный, чего уж тут.

А.Лазарчук

Михаил УСПЕНСКИЙ (Красноярск): ОБИЖЕННЫХ ВЕДЬ УКЛАДЫВАЮТ СПАТЬ ПОД НАРАМИ, НЕ ПРАВДА ЛИ?

Как хорошо, что во время "Интерпресскона" я не особенно врубился в скандалы последнего дня и сохранил самые светлые воспоминания! "Но выпуск "Оберхама", оправдывая свое название, повернул меня лицом к грубой и ни фига не женственной действительности.

Что ж, все претензии к "Страннику" вполне понятны и вполне укладываются в картину общей атаки на "шестидесятников", предпринятой рядом столичных литераторов следующего поколения. Да, именно к "шестидесятникам" относится ныне действующий состав жюри — от Б.Н.Стругацкого до А.Лазарчука — по идеям, по образу мышления и методу воплощения. И с этим ничего не поделаешь. "Других писателей у меня нет", — говорил в таких случаях один известный дяденька.

В предыдущие годы автор и фэндом нуждались друг в друге, составляя, как мнилось им, спецотряд духовной элиты, оппонирующей тоталитарному режиму. Авторы были попами, фэны — адекватным приходом. Эта параллель не случайна: в церкви сейчас наблюдается то же самое, а паства шарахается то в кришнаиты, то в бахаисты, то в дьяволопоклонничество.

Свобода печати (равно как и свобода совести) разрушила это единство. Что ж, за все нужно платить. И писатель, подобно герою "Великолепной семерки", подводит итог литературной борьбы: "Врагов нет. Живых врагов" (Медведева как не бымши, В.Щербаков публикует плодотворные результаты своих личных встреч с Богоматерью, библиотеки завалены невостребованными сочинениями Петухова). А недавно я видел на прилавке Одиссея, который покидал Итаку всего за четыреста двадцать рублей.

Теперь выясняется, что друзей тоже нет. То есть пока еще имеются, но уже начинают властно предъявлять права на авторские свободы, диктовать автору стиль поведения и показывать ему, как Галилею, орудия пытки: "Исход этого конфликта, буде он все-таки возникнет, практически предрешен: кому нужны подробности, спросите у Александра Бушкова" (С.Бережной).

Вот конфликт и возник, и отнюдь не по вине писателей, которые всего-то и хотели, что учредить свою профессиональную премию, организованную, кстати, по образу и подобию забугорной "Небьюлы".

"Как мы назовем автора, которого не интересует мнение читателей?" спрашивает Бережной. Да как угодно. Сократ, не написавший ни одной строчки. Рембо, забывший свои стихи. Кафка, завещавший сжечь все, им написанное. Хлебников, таскавший рукописи в грязной наволочке. Да те же нынешние российские постмодернисты, вообще забившие на читателя болт — и даже не простой, но анкерный.

А Пушкин, отец наш, чему учил? "Не дорожи любовию народной", "Подите прочь, сейчас не ночь" и т. д.

Фэндом не мог реально повлиять на Госкомиздат в прошлом, не указ он и нынешнему издателю, разве что издатель сам из фэндома родом. Да и то над ним тяготеет сальдо-бульдо. И "товарного" Бушкова он предпочтет "нетоварному" гению с безукоризненной репутацией.

Иное дело, что в прошлых мытарствах родилась "новая социальная общность людей, симпатичных друг другу, сомыслящих и сопереживающих, являющих собой ту самую "соборность", о которой бесплодно мечтают нью-патриоты. Вот ее бы как раз и беречь в мире исчезающих ценностей. Что, скучно стало, повоевать не с кем?

Вообще весь этот джаз не укладывается в мои буколистические провинциальные мозги. Это, господа, ваши столичные игры, вроде обороны Белого дома.

Еще одна претензия к пишущим и оценивающим в реплике А.Легостаева насчет "Улитки": "…чтобы вырвать заветный приз из рук компетентного жюри, необходимо обязательно лягнуть мертвого льва", сиречь советское государство. Ну, чтоб вы так были здоровы, как этот лев мертв…

И, наконец, отповедь Щеголева на доклад Столярова. Щеголев искренне полагает, что "лишился и чаши на пире отцов, и веселья, и чести своей". Не знаю, как насчет чаши и веселья, но третьим компонентом он здорово рискнул. Потому что все его выпады очень легко МОГУТ быть объяснены одной-единственной причиной — завистью (независимо от действительных, сколь угодно благородных, побуждений). А у нас ведь просто: если МОГУТ, то наверняка и БУДУТ объяснены именно так. Сам виноват, подставился.

Но подставился и Столяров, имевший наглость напомнить высокому собранию, что талант отпускается не равными пайками, что Бог и леса не сровнял. "Несносный наблюдатель! Знал бы про себя: многие того и не заметили б…" Такие вещи не прощаются, Андрей Михайлович, в этом и причина всех революций.