Журнал Двести

Есть, кажется, единственный критерий определить художественность фантастического произведения, и то для этого требуются годы. Метод предельно прост. В юности 90 % людей читают фантастику. Так вот, человек, выросший на фантастике одного направления, впоследствии либо не поднимается в своих пристрастиях выше "Анжелики", либо уже никогда не вернется к фантастике, справедливо почитая ее низкопробным чтивом. Человек, выросший на Стругацких, с удовольствием читает Достоевского и так же легко вновь переходит к фантастике. Исключения, конечно, есть, но их подавляющее меньшинство.

Пара предположений, отчего так происходит.

Писатель, даже плохой, все-таки, как правило, образованней и умнее основной массы читателей, хотя бы потому, что знает, как пишется слово "карова", и что такое "экзистенцианализьм". Но при этом он может либо опускаться до уровня восприятия упомянутой "основной массы", либо, в меру сил и таланта, пытаться поднять читателя на свой уровень. Это касается стиля ("сделайте нам красиво!"), образов ("белокурые друзья и рыжие враги"), построения сюжета, проблем, авторской сверхзадачи etc. Здесь и скрыта разница между двумя эстетиками, а фразы типа: "плохой — хороший" — от лукавого.

Есть и еще один вид эстетики: автор, которому глубоко плевать на читателя, автор пишущий для самого себя или для очень узкого круга приятелей. В крайнем случае такой автор вообще не является писателем, поскольку писателя без читателей не существует. Порой, правда, случается, что "узкий круг" — это те люди, которые присуждают премии. Тогда вместо "Неписателя" является, по выражению Сартра, "карманный писатель" — бронзовый пузырь. Не будем указывать пальцем, а то еще лопнет прежде времени.

Но, вернемся к нашим лауреатам, а вернее, к премии "Странник".

Было бы странно и даже подозрительно, если бы жюри всерьез рассматривало произведения, написанные в чуждом эстетическом ключе. Как говорится, г-д медведевых просят не беспокоиться.

Если бы это было единственное ограничение, к премии не было бы никаких претензий. Но…

Внутри каждого течения есть еще множество тонких струек. И из них устроители выбрали одну-единственную. Это политически ангажированные произведения, написанные в духе неприятия нашего недавнего прошлого. Такая узость определена самим составом жюри, но, если сменить жюри, то это будет уже совсем другая премия. Единственный дезангажированный автор среди Странников — Женя Лукин, ничего не может изменить. Рыбаков, с его обостренным чувством справедливости, Успенский, привыкший безжалостно и насмешливо анализировать все и вся, чувствуют узость своих позиций, но, будучи авторами ангажированными, честно голосуют за то, что считают лучшим в любимом жанре. Остальные и вовсе предельно серьезны и не понимают, в какую дыру сами себя загнали. (О Б.Н. я умолчу, ибо неисповедимы пути его).

А поскольку в столь узкой области не может подвизаться много приличных писателей, то премия действительно обречена на присуждения самим членам жюри, и то не всем. Никогда не получат "Странника" Лукины, Кудрявцев, Филенко. Также не видать премии Льву Вершинину — автору сильному (недаром же Аркадий Натанович написал предисловие к его книге) и политически ангажированному, но… не в ту сторону. А если заглянуть в недавнее прошлое, то можно ли представить, как получают "Странника" лирические рассказы Колупаева или повести Крапивина, ларионовская "Чакра Кентавра", штерновская "Чья планета?", шефнеровский "Человек с пятью не"? Пять раз — нет!

Будь в уставе премии честно написано, за что она присуждается, к ней не было бы никаких претензий. Никого ведь не возмутило, когда Пелевину присудили "Золотого Остапа". И если бы самая раздетая из ютановских девочек вручила кому-нибудь обещанный "Осиновый кол" — уверен — зал бы радостно аплодировал.

С другой стороны, если бы этот, узкой тусовкой присуждаемый приз, вручался приватно, скажем на квартире у одного из членов жюри, как делает награждающий сам себя Никитин, то прочие посмеялись бы над амбициями устроителей, и никто не чувствовал бы себя оскорбленным. Просто карманный писатель Столяров вручает себе карманную премию. Но вручение было вынесено на самый многолюдный и самый уважаемый из нынешних конов. В результате — обиды, скандал…

Вот и все, что я хотел сказать. С г-ном Столяровым, вроде бы все ясно, а что касается "Странника"… Если премия изменит свой статус дело одно, ежели останется прежней, то ей предстоит стать самой помпезной и самой неуважаемой из всех премий такого рода. Как изменить статус "Странника" — не знаю и, к тому же, побаиваюсь, что большинство жюри и лично г. Столяров не пожелают никаких изменений.

Именно поэтому я заранее и прилюдно отказался от сомнительной чести когда-либо получить ее.

Василий Владимирский Зверь пробуждается?.. Зверь умирает?