Журнал «Если», 1993 № 08

— Да жив ты, жив! — произнес Эб. — Давай больше не будем об этом. Худо мне от этих разговоров. Ты сидишь рядышком, разговариваешь с нами. Чего же еще надо?

— Это не имеет значения, — ответил Рэйф. Он говорил и знал, что они никогда не поймут его.

Глаза Рэйфа с тоской вглядывались в лица друзей, особенно грустно ему было смотреть на Габи. — Я скоро уйду.

— Доктор, — обратился Эб к человеку со стетоскопом, — да скажите вы ему, черт возьми!

— Даю слово, мистер Харальд, — сказал тот, глядя в глаза Рэйфа, — ваше здоровье не вызывает никаких опасений. Скоро вы встанете на ноги.

— Я верю, — сказал Рэйф. — Только это ничего не меняет. Что случилось, то случилось. Я проиграл битву с Шанкаром. Он убил меня первым, и я умер.

— Да, — неожиданно зазвучал голос Лукаса. — Это правда. Рэйф умер, чтобы спасти меня. Страшные волчьи челюсти ласково сжимали запястья Рэйфа. — Я здесь. Всегда. Я пойду с тобой, Рэйф.

— Нет! — не выдержала Габи. — Никто из вас никуда не уйдет, Рэйф, ты останешься со мной. Все это чушь. В этом нет ни крупицы смысла… — она резко повернулась к стоящим рядом с ней мужчинам. — Вы поняли? Это не имеет значения: кем он себя считает. Живым, мертвым, каким угодно! И ты это понимаешь! — она снова повернулась к Рэйфу. — Ты останешься. Вы оба останетесь здесь, и теперь уж я с вас глаз не спущу!

Рэйф грустно смотрел на нее.

— Я так не смогу, — проговорил он.

Но когда он говорил, то поймал себя на странном ощущении: он не верил своим словам.

Да, он умер. Умер той смертью, которую человек, не испытавший ее, никогда не поймет. Но ведь это неправда, что со смертью всему приходит конец.

Он стал другим, но разве эта перемена обязательно к худшему? Его телепатические способности, его реакция никуда не делись; пусть они сейчас бездействуют, но вернутся к нему. Зато стены между ним и всем человечеством больше не будет. Теперь он мог почувствовать Габи, стоящую рядом с ним, и для этого не было необходимости становиться ею.

Воспринимать смерть как конец — это философия Щанкара, и битва с ним была битвой с философией смерти. Законы Вселенной — любой Вселенной — не могут оставаться неизменными, иначе жизнь невозможна. Они должны меняться каждый день, вместе со всем меняющимся миром. Лукас остался жить. Вполне возможно, что Габи несет в себе жизнь, которой хватит и ей самой, и Рэйфу, пока он еще раз не завоюет свое право на жизнь.

Вполне возможно. Наверняка.

Перевела с английского Татьяна ПЕТРОВА

Андрей Подольский, доктор психологических наук В этом безумии есть система

Сын Ночи, бог сна Гипнос был бы, наверное, вполне удовлетворен, познакомившись с повестью Г. Диксона, ибо сон в произведении писателя-фантаста связан с силою гигантского масштаба.

Одни лишь «побочные» эффекты излучения, погрузившего человечество в мир теней, способны избавить от любых недугов и даже подарить бессмертие.

Впрочем, издревле человек наделял это загадочное состояние души необычайными свойствами, которые, правда, и по сей день во многом остаются неведомыми.

Не желая утомлять читателя физиологическими подробностями, мы обратились к психологу, профессору МГУ Андрею Подольскому с просьбой рассказать о психических феноменах этой обыденной тайны, именуемой «сон».

Есть такое коварное свойство в обсуждении любой психологической проблемы: каждый мнит себя специалистом, потому как имеет собственный опыт, идет ли речь о чувствах, эмоциях, мышлении, восприятии… Сновидения — благодатнейший материал для того, чтобы соотнести личный опыт с суждениями специалиста, так как у всякого человека есть уверенность в том, что он об этом многое знает. Но уверенность оказывается иллюзией, если попытаться расплести клубок личного опыта, суеверий и оставить то весьма и весьма немногое, что имеет отношение к науке.