Журнал «Если», 1993 № 08

Об этом жанре и, в частности, о расследовании крупнейшей литературной мистификации рассказывает писатель Роман Белоусов.

У кого не дрогнет сердце при сообщении, что найдена неизвестная трагедия Шекспира, обнаружена утраченная комедия Мольера, а то и нечто совсем древнее, скажем, сочинение греческого историка Плутарха или римского поэта Катулла? История литературы знает немало подобных сенсаций. Увы, немногие из них оказывались подлинными. Выяснялось, что шекспирская трагедия — плод воображения лондонского клерка, мольеровская комедия изготовлена парижским стихоплетом, а труды древнегреческих авторов принадлежат чуть ли не нашим современникам. Иначе говоря, найденные шедевры на самом деле являлись чистой мистификацией.

Только за пятьсот с лишним лет, что существует книгопечатание, было создано огромное количество литературных подделок, возникла так называемая замаскированная литература. Авторы ее по тем или иным причинам скрывали свое имя, надевали маску и выступали под чужой фамилией или выдавали свое сочинение за написанное великим писателем. Впрочем, нередки были случаи, когда и сами корифеи прибегали к литературной мистификации. Ей отдали дань Д.Дефо и Д.Свифт, Т.Чаттертон и Ш.Мотескье, Ш.Нодье и П.Мериме, О.Бальзак и А.Пушкин, А.К. Толстой и П.Луис и многие другие.

Но большей частью авторами мистификаций становились неизвестные в литературном мире личности.

В чем же, собственно, состоит феномен литературной мистификации? Каковы цели и причины такого обмана? Почему мистификаторы, люди, нередко одаренные, яркие, самобытные, стремились к литературному маскараду?

Правила игры без правил

Если представить все мистификации собранными в одной библиотеке, то их легко разделить на группы. Здесь будут мнимые находки, псевдопереводы, поддельные мемуары и письма, вымышленные путешествия, подделки фольклора. Что двигало авторами этих сочинений? Забава и розыгрыш, тщеславие и корысть. А иногда и неуверенность в собственных силах. Часто маску надевали просто ради игры — условия любого творчества. Однако у мистификатора все это приобретало гротескные размеры. Творить он мог лишь в чужом одеянии, перевоплотившись в иной образ, с иной психологией, которую старался постичь. В этом и заключалась творческая задача. Увлекала сама игра, изобретательная, изощренная, остроумная, нередко и опасная.

Триста лет полагали, что любовные послания португальской монахини Марианы Алькафорадо французскому офицеру, известные в литературе как «Португальские письма» — подлинные. Лишь в наши дни ученые доказали, что их автор — второразрядный французский литератор Гийераг, живший в XVII веке. Если говорить о мистификациях-мемуарах, стоит упомянуть воспоминания парижского палача Сансона (выходец из «династии» палачей, он вошел в историю тем, что казнил Людовика XVI), записки королевского мушкетера д'Артаньяна (ими воспользовался А.Дюма), разбойников Ваньки Каина и Картуша, мага и чародея графа Калиостро, возлюбленной адмирала Нельсона леди Гамильтон, министра наполеоновской полиции Фуше, фрейлины последней русской императрицы Анны Вырубовой…

А повесть Анатоля Франса «Мебель розового дерева»? Она оказалась плодом фантазии венгерского переводчика Дюлы Харасти. Литературовед Аладар Комлош, чуть ли не всю жизнь посвятивший разгадке этой тайны, низверг ее с пьедестала.

Самая, пожалуй, знаменитая мистификация «серебряного века» русской поэзии — Черубина де Габриак. Под этим именем в журнале «Аполлон» выступала Елизавета Ивановна Васильева; тонкие знатоки и ценители того времени не могли распознать мистификацию, пока сама поэтесса не призналась в обмане.

Еще один важный вопрос: считать ли подделку литературным произведением? В спорах об этом было сломано немало копий, написано множество исследований и книг. Если же говорить коротко, то ответ таков: как в большой литературе существует табель о рангах, так и среди мистификаций есть иерархия. Безусловно, здесь немало откровенной халтуры, того, что обычно называют «развесистой клюквой». Но лучшие из подделок, несомненно, являются фактом литературы. По словам академика Д.С.Лихачева, они заслуживают того, чтобы называться памятниками, «но только сделанными с особыми целями».

Например, подделки народного творчества. В историческом списке мистификаций они занимают одно из почетных мест. Это и «Песни куруцев», сочиненные Калманом Тали, но выданные им за народные песни венгерских повстанцев; и песни провансальских трубадуров, опубликованные Фабром д'Оливе как подлинные; и рукописные памятники древнерусской письменности, изготовленные А.Сулакадзевым, страстным почитателем старины и коллекционером, но и злостным фальсификатором; и знаменитая подделка Проспера Мериме «Гузла» — сборник иллирийского народного творчества, якобы собранного на Балканах.